На обратном пути с плотины мы зашли в какую-то большую аптеку, вроде супермаркета для больных и умирающих, где тебе улыбаются при выходе и просят обязательно приходить еще. Мы хотели раздобыть пару капельниц и складных штативов, но денег у нас уже не было, поэтому пока Алиса притворялась на кассе, что роется в карманах, я схватил пакет с прилавка, и мы рванули к дверям. Никто не собирался нас преследовать, никто нас не остановил. Может, у них там были камеры, но нам с Алисой было все равно. Молча и без остановок добежав до дома, мы поднялись на лифте, быстро закрыли за собой дверь на лестничную клетку и вошли в квартиру. С полминуты мы просто стояли в коридоре, тяжело дышали и смотрели друг на друга. «Все-таки кеды пригодились», – сказал я. Алиса ничего не ответила, и мы прошли в комнату.
Как-то внезапно наступил вечер, и солнце быстро покатилось вниз, готово было вот-вот скрыться за дальней высоткой. До наступления ранней осенней темноты мы уже успели подготовиться: поставили в комнате капельницы, в каждой по двойной дозе «special k», Алиса принесла большой фонарь, потому что другого источника света у нас не было, плеер, который она подзаряжала, пользуясь розеткой внизу, у консьержки, и механический будильник – на всякий случай. Во время подготовки мы не сказали друг другу ни слова, просто шатались туда-сюда по скрипучему полу Алисиной квартиры, каждый шаг в окружении этих голых стен казался просто невыносимо резким и громким. Сердце у меня сильно билось от волнения перед надвигающейся химической неизвестностью, но я старался не подавать виду.
Когда со всеми сборами было покончено, мы сели на пол в центре комнаты, каждый рядом со своей капельницей. Становилось уже довольно темно, поэтому, чтобы найти вену, нам пришлось включить фонарь. Яркий белый луч света ударил нам в лицо, и Алиса вдруг сказала чуть хриповатым и неровным от долгого молчания голосом: «Похоже, у нас тут личная ночь откровений». Она улыбнулась, а у меня по спине побежали мурашки, настолько точно это было сказано. Я испытал дежавю, вспомнил о клубе самоубийц и даже на всякий случай бросил взгляд на дальнюю стену комнаты, боясь увидеть там силуэт слона, выведенный розовым мелком. Конечно, его там не оказалось – только стены с оборванными обоями. «Не бойся, – усмехнулась Алиса, увидев, вероятно, мое волнение, и решив, что я просто испугался ставиться, – я с тобой, мы теперь вместе, так ведь ты говорил, м?» Я неуверенно кивнул головой. Резко запахло больницей: Алиса уже ввела иглу в свое левое, изрисованное шрамами запястье, и проверила, работает ли капельница. Закончив, она кивнула и пододвинула мне фонарь. Настала моя очередь: я нащупал вену, поработал кулаком, чтобы она проявилась, потом помедлил секунду и наконец вставил иглу. В луче, направленном мне на руку, капелька крови заблестела рубиновым светом. Я смахнул ее, вздохнул и поставил фонарь между мной и Алисой.