– А ты разве там же не занимаешься, м? У тебя ведь тоже кто-то есть, тетка, да? Я же видела пропущенные, когда мы сидели в той кафешке сразу после того, как ты разбил ампулы!
– Я их не разбивал.
– Не важно, – отмахнулась Алиса. – Важно, что у тебя тоже есть семья, но ты ее по какой-то причине избегаешь. А причина эта проста: мы с тобой уроды, просто больные, никому не нужные уроды! Нас никто из нормальных понять не может, а мы не можем понять их, да и сами себя понять не можем. Вот в чем дело! Никогда нам не стать такими же, как все вокруг. Мы не будем в тридцатник продавать кофеварки, ездить на выходные закупаться на всю неделю в гребаный «Ашан», не будем по вечерам укладывать сопливых ангелочков по кроваткам и читать им сказку! Ничего у нас не будет, ничего и никогда!
В приливе эмоций Алиса резко махнула рукой и задела открытую бутылку – она громко расплескала свои недопитые внутренности по полу и покатилась в угол. Алиса тут же замолчала. У нее из глаз брызнули слезы, а голос скатился на какой-то хриплый шепот: «Ну почему у нас все не так?..». Я уже винил себя в том, что начал этот разговор. Мне захотелось успокоить Алису, сказать, что все у нас так, что она ошибается, что все у нас будет хорошо, но почему-то не стал. Просто промолчал, даже не обнял ее – наверно, испугался. Мы просидели с минуту в полной тишине, пока Алиса немного не успокоилась. А потом мне в голову пришла сумасшедшая идея, отлично подходившая, чтобы отвлечься от всех этих плохих мыслей. Я подполз к Алисе и предложил ей выкинуть наконец холодильник, последнюю частичку ее прошлого, застрявшего, как кость в горле, на балконе.
– Нормальные не могут себе это позволить, – сказал я, – а вот мы – спокойно!
– Ты думаешь, у нас хватит сил? – спросила Алиса, вытерев слезы.
Я кивнул.
– Угадай, сколько дураков нужно, чтобы выкинуть холодильник из окна? – с тупой улыбочкой спросил я.
– Два? – Алиса тоже развеселилась.
– Точно.
Я помог ей подняться с пола.
– Прости меня, – шепнула Алиса.
– И ты меня прости, – шепнул я.
20.
Это оказалось сложнее, чем я думал, но мы, еще страдающие от кетаминовой слабости, все-таки отправили холодильник вниз и тут же высунулись, чтобы посмотреть ему вслед. Перед тем, как он разлетелся вдребезги о дорогу, будто на секунду завис в воздухе, и мне даже показалось, что этот парень не сдается, он совсем не хочет падать, а вот-вот взмахнет своими белыми гладкими дверцами и улетит за бетонный горизонт у дальних высоток. Но этого не случилось: не поборов притяжение, холодильник со смачным звуком врезался в асфальт всего в нескольких метрах от какой-то машины. Она и еще несколько рядом с ней начали сигналить, а из всех ближайших дворов в небо рванули испуганные птицы. Мы с Алисой тут же спрятались, сползли вниз, чтобы через окно нас не было видно, и глупо засмеялись. «Гражданин Холодильник закончил жизненный путь. Пусть добрая светлая память сохранится в наших сердцах на долгие годы!» – весело сообщил я. Алиса даже не пыталась сдерживаться, она все смеялась и смеялась, запрокинув голову и иногда посматривая на меня. Потом попыталась придать своему лицу серьезное выражение, но получилось у нее неважно. «Все сознательную жизнь он только и делал, что хранил в себе еду, а последние свои дни доживал в одиночестве, запертый на балконе!» – с трудом проговорила Алиса и опять расхохоталась.