— Еще бы! Я тогда засунул куртку в мешок и носил красный пояс на голом брюхе! — Глаза воина сощурились от удовольствия.
— А знаешь, отчего это? По Западному океану течет большая теплая река.
— Река по океану? Не может этого быть!
— И все же это так. Она налетает на западный берег Срединной, обогревает его и, сворачивая к югу, рассеивается. А если будет канал…
— Теплая река войдет в него?
— И потечет на северо-восток. Ее теплое дыхание заставит льды отступить от Срединной и других земель.
Строп задумался, пытаясь представить бой тепла и стужи:
— В воинском искусстве, если на тебя бросается сильный отряд врага, можно расступиться перед ним и сжать с боков. Не обойдут ли льды твою теплую реку?
— Ферус думает, что нет. Вот, послушай притчу: бьются медведь и бык. Их силы почти равны. Медведь сильнее, но совсем ненамного, и он одолевает — медленно, почти незаметно. Но вдруг в лапу ему втыкается колючка, заноза, которая в обычное время не страшна зверю. Он выдернет ее зубами и пойдет дальше. Но, если он станет делать это сейчас, бык пропорет его рогами. Значит, сражаться с занозой в лапе? Ведь она совсем немного ослабила его силу…
— Но эта сила и была всего чуть больше, чем у быка!
— Ты понял! Бык и медведь это почти равные силы тепла и холода, а теплая река — маленькая, но острая колючка, которая должна совсем немного ослабить холод — и решить борьбу.
— Ну вот, стало даже как-то веселее…
Знаток и бывший воин обнялись по-атлантски, опустив головы на плечо друг другу.
В высоком зале анжиерского дворца звучал голос Тейи. Добытчик удовольствий Наследника сбился с ног, ища еду и развлечения для пира в честь Великой победы. Тейю за три дня примчали из Умизана. Она пела, стоя лицом к возвышению, на котором в окружении властных восседал обрюзглый Тифон:
У Окруженного моря Стикс, быстроногая дева, села расчесывать кудри.
Песню поет молодая, волосы — пенные волны чешет гребенкою молний.
Море заслушалось песней, бросило в берег волною:
Будешь моею женою!
Нет, кораблей пожиратель, знай — я люблю Океана!
В жизни твоею не стану!
Она боялась, что знать, пресыщенная лучшими певцами Атлы, засмеет ее — безвестную певицу из Умизана. Зря она решилась петь свою новую песню. Но теперь поздно.
Море взревело от гнева, подняло в страшной угрозе гору за волосы сосен.
Прячась от мести ужасной, к берегу дева припала, скрыли прекрасную скалы.
С удивлением она заметила, как стихают хмельные голоса, осторожно опускаются чаши, оборачиваются к песне новые лица.
«Славная песня! — думал Палант, глядя на певицу из угла, где теснились гости попроще. — Сама она придумала эти изгибы мелодии, или я их уже где-то слышал?»