- А мне мужики сказали. Я поспрошал. Никто его после проверки не видал.
Лакшин на секунду задумался. Интересно выходит. Значит в этот тайник можно попасть чуть ли не на глазах у всех и никто этого не заметит. И это при том, что зек практически никогда и нигде не остается один.
- Эх вы, - вздохнул Игнат Федорович, - косячные вы морды! И что теперь с вами делать? Проворонили мужика. А я предупреждал. Просил, можно сказать.
- Товарищ майор! - прозвучал сзади голос Макитры. - Мы лестницы принесли. И Поскребышев пришел.
Внезапно стало очень тихо. Кто-то наконец догадался выключить сирены.
- Снимайте. - приказал оперативник.
Прапорщики сняли кители, закатали рукава рубашек, чтобы на извозить их в крови и, приставив лестницы с разных сторон решетки, полезли наверх. Через несколько минут мертвец уже лежал на расстеленной Михаилом Яковлевичем клеенке. Все, в том числе и зеки, молча обступили труп. Зрелище это было не для слабонервных. На месте глаз у покойника зияли кровавые провалы, свернутый нос, все лицо покрывали багровые потеки.
- Эй, кыш от света! - с неожиданной энергией рявкнул Поскребышев. Дождавшись пока его распоряжение будет выполнено, военврач встал рядом с трупом на колени, расстегнул робу. Открылись залитые кровью выходные отверстия от штырей.
- А что у него в кулаке? - спросил вдруг Котел, заметив, что из-под пальцев трупа просвечивает что-то белое.
- А вы, бычары, чего тут делаете? - обратил наконец внимание на зеков прапорщик Бычара. - В отряд, мухой!
Котел и Глыба, оглядываясь, поплелись в секцию. Поскребышев же, подняв руку убитого стал рассматривать его кулак. Потом по одному, с силой, стал разгибать пальцы.
- Крепко сжал. - бурчал под нос Михаил Яковлевич. - И чего это он так вцепился?
Наконец, белый предмет был извлечен. Врач взял его двумя пальцами, развернул. Сперва Игнат Федорович увидел трусы. Но, приглядевшись, понял что они весьма необычны для мужской зоны, ибо трусики эти были явно женскими.
2.
Заявы и доносы.
Труп Сапрунова унесли на вахту, а Лакшин, за неимением лучшего выхода, приказал прапорам полностью обшмонать всю жилую секцию восьмого отряда, обращая особое внимание на любые исписанные листы. Сам же Игнат Федорович вынужден был пропустить это мероприятие, отправившись на промзону, глядеть на отрубленную голову.
Ничего особо интересного там не оказалось. Третья смена, бросив работу, столпилась у гильотинных ножниц и, работяги тихо галдя, смотрели на тело, лежащее на станине. Старший прапорщик Глазьев, не обращая внимания на толпу, сидел на каком-то ящике и задумчиво курил, созерцая лежащую у его ног голову.