Шныри разом изменили цвет лица. Один слегка посерел, другой налился краской.
- Давайте, катитесь отсюда! - раздраженно проговорил Поскребышев. - Я после разговора с сим достойным мужем буду иметь прочищение вам мозгов с помощью арсенала методов допотопной психиатрии!
- Может не стоит так круто? - поинтересовался кум, когда врачи-зеки пробками вылетели из кабинета.
- А, - лепила наморщил нос, - я так, попугиваю... Наказывай их, не наказывай, все одно трезвонить будут.
А на счет вскрытий... У первого все как в прошлый раз. Следы побоев. Сломанные ребра. Выколоты глаза, ты и сам это видел. Правда, били его меньше, чем вчерашнего. Да...
А второй... С ним и так все ясно. Аутодекапитация.
- Чего? - кум не смог с первого раза проглотить мудреный научный термин.
- Самостоятельное усекновение головы. - расшифровал Поскребышев. - В кармане его куртки я нашел записку. Она подтверждает - самоубийство.
- Что за записка? - встревожился Игнат Федорович, - Где она?
- Да вот, кажется... - медик порылся в карманах и извлек сложенный вчетверо и изрядно помятый тетрадный листок.
Лакшин выхватил бумагу из пальцев Михаила Яковлевича и развернул: "Я иду на это добровольно, - писал покойный осужденный Медник, - без всякого постороннего давления. Причина же вас, козлов, сук... - далее следовало несколько строчек ругательств по отношению к ненавистным ментам, - не касается. Блатной Сват."
Оперативнику сразу бросилось в глаза, что добровольность самоубийства упомянута дважды. Из этого можно было сделать лишь один вывод - Медника заставили. Кто? Крапчатый. Больше некому. Почему? Вот это вопрос. Не из-за того же, на самом деле, что Сват мутил мужиков и подбивал их забить на работу?
- А руки ты его смотрел? - кум оторвался от записки и внимательно уставился на Поскребышева.
- Смотрел. Костяшки сбиты.
- Точно?! - сурово свел брови майор.
- Точно, не точно... Раз я тебе так говорю - значит так оно и есть. Михаил Яковлевич уже сказал все, что посчитал нужным и потерял интерес к беседе. Зато интерес к собственному состоянию у доктора возрос неизмеримо. - Все у тебя?
- Чего будет - подойду. - пообещал оперативник. - Да, а записку эту кто-нибудь еще видел?
- Никто. - повел плечами Поскребышев. - Я ж ее в операционной извлек. А Бори не было.
- И никому о ней не болтай, - предупредил врача Лакшин, понимая, что едва он выйдет за порог, как дражайший лепила вновь всадит в себя какую-нибудь медикаментозную гадость и вполне может позабыть о данном обещании, особенно шнырям.
- Хорошо, что напомнил. - хищно осклабился капитан, - Пойду разберусь с ними... Хотя нет. Сначала я должен привести себя в порядок. Правильно?