За непризнанием расового учения Гитлера и его приравниванием к пангерманизму стояло непоколебимое желание не признавать немецкую жизненную необходимость. В июньской речи 1939г. в палате депутатов Даладье (25) заявил: «Мы говорим нет всем утверждениям о мнимом жизненном пространстве» /«Блокада сотрудничества» в «Le Temps» от 06.06.1939г./. – Для французов слова «народ без пространства» – легенда, которая без нужды снова и снова поднимается руководящими лицами Германии, которая уже не намеревается прибегать к мальтузианским средствам ограничения рождаемости, но должна действовать по-другому, создавая в Европе очаг войны.
Этому мифу о расе Франция противопоставляла идею espéce humaine, des Genus humanum /чисто человеческого, вида человека/. В соответствии с ней человечество должно рассматриваться как однородная масса. Согласно этой теории градации признаются лишь относительно, поскольку они более или менее соответствуют идеалу французской цивилизации и культуры. Здесь идеи 1789г. считаются мерилом оценки всех людей. Хотя эти приносимые Францией идеи выпадают на долю всего человечества, однако Франция представляется со стороны той нацией, которая естественно занимает господствующее положение, но, с другой стороны, она может выступать в роли бескорыстного двигателя человечества. Идея чисто человеческого /espéce humaine/ содержит в себе pro domo /«свой дом»/, внутри которого Франция и ее идеи являются центром тяжести. В своей глубине эта идея вида человека /genus humanum/ есть ничто иное, как выражение демократического империализма, первоначальная подготовка на духовной основе, из которой затем, смотря по обстоятельствам, могут быть выведены политические претензии на господство и получена их легитимация.
В рамках этой теории идеи французской революции умело маскируются, и если они давно утратили влияние в самой Франции, то они еще действуют во внешнеполитических рамках. При этом демократический империализм приобретает кажущуюся объективность, лежащий за текущими политическими интересами базис. В пределах этой концепции Франция, исходя из обстоятельств, исключительно в интересах законности вступается за свободу и цивилизацию против угнетения, несправедливости и варварства, ссылаясь затем на то, каким бескорыстным образом это происходит, и настоятельно призывая народы последовать ее примеру. Кроме того, возникала ситуация, когда миссионерская идея Франции не признается повсюду, и тогда приходилось говорить о внутреннем деспотизме Германии и ее внешнеполитических планах подчинения.