.
И потому взгляд, обращенный к «горнему», поворот к востоку
во время молитвы имеют тот же самый смысл: обращения ко
Господу! Как душа обращается ко Господу во время
молитвы, поскольку она как тварное личностное бытие обретает в личности Бога
реального «Другого», так и молящийся обращает к Нему физическое лицо свое,
«зеркало» души.
Всегда, даже и тогда, когда мы бредем по дороге, всем
сердцем будем обращать молитвы к Богу. Будем усердны к молитве, простирая руки
крестообразно, произнося молитву, что написана в Евангелии /т.е. Отче наш/ и
очами сердечными и телесными обратимся ко Господу, как
написано: «К Тебе возвожу очи мои, Живущий на небесах, как
очи рабов обращены на руку господ их»>559).
* * *
Хотя монах должен молиться повсюду, «во время общей
службы... и в домах, и во всяком месте, будь – то в поле или с братией»>560), однако стояние с крестообразно
простертыми руками, будучи весьма экспрессивным, как и другие подобные жесты, предназначено скорее для молитвы в своей «келье».
Тем, которые еще не стяжали истинной сердечной молитвы,
должно помочь тягостное усилие молитвы телесной. Но хочу
сказать, что часто случается, что: распростертие рук, биение себя в грудь,
умиленное взирание на небо, глубокие воздыхания и частое преклонение колен, –
все это они в присутствии других не могут делать>561).
Из этих жестов, что не должны совершаться на людях, ибо
они легко возбуждают любопытство других, а иногда и восхищение с их стороны, подавая таким образом повод к тщеславию, должно быть
исключено «умиленное взирание на небо». Ибо этот жест не только заменяет
стояние с поднятыми руками, но он так мало заметен,
что непосвященный едва ли поймет его смысл. Таким образом
наше «духовное делание» останется скрытым.
Авва Иаков сказал: «Однажды отправился я в Балеос к авве
Исидору из Низары и нашел его в его жилище, он сидел и писал. Я остановился на
минуту вблизи него и, /наблюдая за ним/, заметил, что он часто подымал очи к небу, не шевеля губами и не издавая ни звука.
Я спросил его: «Что ты делаешь, отче?» Он ответил: «Ты не знаешь, что я делаю?»
«Совсем не знаю, авва», – сказал я. Тогда он ответил мне: «Иаков, если ты не
знаешь, значит, ты не был еще монахом ни одного дня! Вот что я говорю: «Иисусе, помилуй мя! Иисусе, помоги
мне! Слава Тебе, Господи!»>562).
* * *
В жизни каждого человека бывают моменты, когда внезапно он
со всей остротой сознает, какую привилегию воистину представляет собой
подымание очей к Богу: это те моменты, когда «бесчестием покрывают лице»>563), когда человек из-за своего
греха, из-за преступления против Бога теряет свою прямоту отношений с Ним. Когда он не чувствует себя в силах даже встать перед Богом и
поднять руки к Нему, тогда он падает на колени и в покаянии, как мытарь,
который «не смел поднять даже глаз на небо», ударяя себя в грудь, то есть туда,
где бьется сердце, из которого исходят злые помыслы