Простенькая эта добродетель всегда
улыбающегося, экуменического добрососедства делает ее, если не нравственно
выше, то во всяком случае куда безвредней всякой
нервно насупленной, угрюмо пылающей ревности. Но такой
экуменизм, по сути, на добрососедстве и кончается, как бы иссякает на заверении
в невмешательстве в дела другого и почти концертном, пафосном исполнении
совместной экуменической молитвы раз в год. Он отнюдь не предполагает ни
подлинного «таинства встречи» во Христе, ни даже чаемого братства с нашим ближним из дальней конфессии в Царстве Христовом.
Поэтому о. Габриэль не участвует в этом шумном экуменизме, избегает говорить о нем
(понятно, что отнюдь не из любви к знаменам той яростной ортодоксии, о которой
он упоминает и с болью, и с улыбкой как об игре подросших детей, что никак не
могут повзрослеть). Он живет вселенским Преданием, для которого, по бедности
нашего словаря, столь цветистого на выражения оттенков вражды и столь скудного,
когда дело касается примирения, и не подберешь иного слова, кроме как
«экуменизм» или «единение в памяти», понимая под «памятью» общую сокровищницу
молитвенного делания, напоившую собой как Запад, так и Восток.
Впрочем, слово «экуменизм» следовало
бы заменить другим ключевым библейским словом «общение». «Это общение
(koinonia) верующих между собой и с Богом, – пишет он в начале своей книги, – и
есть то, что Писание называет «Церковью» и «Телом Христовым». Оно обнимает всех
«членов» этого Тела, живых и усопших в Господе. И столь тесна связь членов
этого Тела между собой, что усопшие уже более не «отсохшие члены», ибо у Бога
«все живы». Поэтому тот, кто хочет иметь «общение с Богом», не вправе оставить
в стороне тех, кто до него удостоился такого общения. Веруя их «благовестию»,
тот, кто родился после них, вступает в это общение, в котором «свидетели и
служители Слова» уже «с самого начала» – и навеки – остаются живыми. И
потому истинная «Церковь Христова» есть лишь та Церковь, которая остается в
живом и непрерывном общении с апостолами, на которых Господь основал Свою Церковь» (стр. 10-11).
Книга о. Габриэля (Бунге), что
выросла из «жития», т.е. быта и биографии ее автора, дает нам не только
пройденные им самим уроки молитвенного труда, но и общения в нем с апостолами и
святыми отцами Церкви Христовой. Это общение имеет свое духовное пространство,
оно несет в себе все неподвижное время Церкви, которое, пребывая в
«тождестве-с-собой», в то же время неизменно обновляется во всяком новом
историческим опыте, через который пролегает путь отцов, да и во всяком
человеке, всякий раз заново открывающем в себе благодатный источник
богообщения. В этом смысле книга о. Габриэля словно
овеяна той «безмолвной тайной первохристианства», что охватила когда-то
Владимира Эрна, спустившегося впервые в римские катакомбы. И тайна эта может
послужить истоком будущего, уже существующего, хотя и не раскрывшегося еще
церковного единства. Путь к «соединению всех», словно говорит нам автор этих
начальных уроков о молитве, пролегает через библейский и апостольский опыт
жизни в Духе, которая есть утраченный нами ключ общения между Западом и
Востоком, что в «безмолвной тайне» никогда не прерывалось.