В словах старшины было больше правды, чем мне хотелось признать. Как и он, я задним местом чуял недоброе.
Команда была под стать своему кораблю.
Всем и вся на «Голодном кракене» заправлял капитан Курр, человек замкнутый, грубый и совершенно нерасположенный к разговорам. На нас с дядей Вовой он глядел как на вшей.
Нашу поклажу (состоящую в основном из замотанных в ковры пулеметов и из ящиков с патронами) он проводил взглядом, исполненным неприязни, а затем долго ругался с Шень Ди из-за кают. В общем, вел себя не самым располагающим образом.
На палубе верховодил боцман Камель: рослый, плечистый детина за сорок, с гладко выбритым затылком и кирпично-красным лицом.
Татуировка у боцмана была лишь одна – и это было лицо красивой женщины, выбитое на правой стороне груди. Мне хотелось видеть в этом отзвук какой-то особенно романтической истории. Но дядя Вова считал, что это собирательный образ всех портовых женщин, встреченных боцманом на его длинном пути по морям и волнам.
Заговаривать с Камелем меня почему-то не тянуло. А вот дядя Вова с удовольствием часами точил с ним лясы – как я понял, обсуждали местную рыбалку.
Мне лично больше был по нраву штурман Рахбар. Невысокий, немногословный, с располагающими манерами человека, поднявшегося к своему нынешнему положению из самых низов, он в первый же вечер пригласил нас с дядей Вовой на чашечку рома в свою каюту. В общем, показал себя компанейским мужиком.
Ну а большинство тех, кто плыл с нами на «Голодном кракене», мы по именам так и не узнали. Что, согласитесь, неудивительно. Кто-то анонимный налегал на весла, когда пропадал ветер. Кто-то безымянный заваривал нам чай (к слову, замечательный!). Кто-то переставлял паруса, кто-то драил палубу.
Ну а мы с дядей Вовой по преимуществу валялись на своих койках – как «сановникам и вельможам», нам разрешалось – и били баклуши. Ясное дело, что при таком нашем социальном положении весь честной трудовой люд «Голодного кракена» контактировать с нами боялся до дрожи. Так что было не до общения и знакомств.
Помимо экипажа на борту корабля находилось еще человек пятьдесят.
Большую часть от этого количества составляла рота лучников. Тут, правда, каждое слово следовало бы взять в кавычки. Численностью эта «рота» равнялась нашему взводу. А входящие в ее состав лучники были, по моему разумению, универсальными тяжеловооруженными пехотинцами.
Кроме огромных луков, сделанных, к слову, из длиннейших рогов неких неизвестных мне козлов, у них имелись кривые мечи, длинные пики и тяжелые защитные доспехи, состоящие из нагрудника, юбки, наплечников, налокотников, наколенников и шлема.