— Боритесь и защищайтесь, — сказал Гастингс холодно, — война решит судьбу вашу.
— Велик Аллах! — сказал Ахмед-хан, скрестив на груди руки и наклонив голову. — Судьба неумолима, но человек обязан сделать все возможное, чтобы отвратить беду, уже висящую над головами нашими, и поэтому мы явились сюда умолять вас, благородный губернатор, не пятнать себя прикосновением к такому нечистому и недостойному делу. Мы не требуем от вас ни помощи, ни защиты, потому что не боимся полчищ Суджи Даулы, но просим не отдавать ему вашего храброго войска. Превосходство ваших сил будет слишком велико, если вы с вашим знанием военного дела, с вашим славным оружием выступите против нас. Мы пришли, посланные собранием старейшин и патриархов племен наших и семей, чтобы предложить вам отступного, если вы откажетесь от войны против нас, если предоставите нам одним бороться с Суджи Даулой и защищать нашу жизнь и наше достояние.
Он подал знак слугам. Они подошли и положили мешки к ногам Гастингса.
— Здесь сто тысяч могуров, — сказал Ахмед-хан, — возьмите их и возвратите нам свободу.
— Вы не мои пленные, — возразил губернатор. — Я далек от того, чтобы лишать вас свободы. Но принять отступные я не могу, так как соглашение мое с Суджи Даулой закреплено моей подписью. Унесите ваши деньги обратно. Возьмитесь за оружие, защищайтесь, вот единственный совет, который я могу дать вам.
— Господин, господин! — сказал Ахмед-хан, простирая жилистую руку к Гастингсу. — Обдумайте хорошенько ваше решение, не забывайте, что над всеми нами витает небесная справедливость, и что с вашей стороны неправильно поддерживать могуществом вашим неправду…
— Решение мое твердо и непоколебимо, — сказал Гастингс холодно. — Прежде чем обещать свое заступничество, я хорошо взвесил права наши, следовательно, обещание мое должно быть выполнено.
— И сколько он заплатил вам за это? — спросил Ахмед-хан. — Примите деньги, которые я вам предложил. Здесь наверное больше, чем дал Суджи Даула.
— Уберите ваши мешки! — сказал Гастингс, мрачно сдвинув брови. — И не тратьте попусту время, лучше готовьтесь к бою. Я сказал свое последнее слово, а если вы считаете себя правыми, то и победа будет на вашей стороне.
— Ведь и побежденный может быть правым! — воскликнул Ахмед-хан. — Небесное правосудие карает даже через десятки и сотни лет, взыскивая с детей и внуков виновных.
Он сделал знак слугам унести мешки и, гордо подняв голову, вышел из залы твердыми шагами, не удостоив губернатора поклона. Старшины последовали за ним, понурившись.
— Ваша милость, — начал полковник Чампион, — не могу удержаться, чтобы не выразить вам своего мнения. Ахмед-хан совершенно прав, Суджи Даула — малодушный, коварный разбойник, еще недавно бывший нашим ярым врагом. И он не замедлит снова сделаться им, как только увидит в том свою выгоду. У меня ноет сердце при мысли, что нам приходится выступать войной против бедных рохиллов, которые, так сказать, единственные джентльмены в Индии.