Так прошло немало времени.
Вдруг юноша поднялся и насторожился. Со стороны дороги раздался топот. Глаза молодого человека сверкнули мрачным блеском демонической радости, и через сжатые губы вырвался своеобразный полушипящий-полусвистящий звук. Услышав его, парии встрепенулись, прервали обед и вскочили. Все разом бросились к лежащему рядом оружию: кинжалам, большим бамбуковым палкам с острыми железными наконечниками, лукам со стрелами и тихо, неслышными шагами, как дикие кровожадные звери, стали собираться вокруг юноши — их предводителя, который стоял также с оружием в руках. Топот копыт раздавался явственнее и все приближался. На лицах парий выражалась алчная радость. Движения их были тихи, беззвучны, как у привидений. Вожак сделал повелительный знак. Парии остановились позади него и, когда он направился к дороге, последовали за ним ползком, беззвучно пробираясь через ветви и вьющиеся растения, как толпа страшных привидений.
Он быстро достиг края дороги и притаился за стволом могучего кедра, совершенно незаметный за плотной стеной вьющихся растений, окружающих ствол. Глаза его светились фосфорическим блеском. Он приподнял ружье, просунул дуло в просвет между листьями и замер.
Топот копыт приближался. Лошадей было несколько. Вдруг раздался выстрел. С дороги донесся короткий болезненный крик. Парии продолжали беззвучно приближаться.
Кавалер д’Обри только успел поравняться с местом, где скрывались парии, как выстрел поразил его в самое сердце. Растопырив руки и не издав ни единого звука, он закачался в седле и свалился с лошади. Оба сопровождающих его индуса с ужасом посмотрели на чащу леса, обменялись несколькими словами и, повернув лошадей, пустились в бегство. Но парии, услыхав резкий крик предводителя, высыпали из чащи леса, настигли всадников, сорвали с седел и в одно мгновение растерзали. Они продолжали наносить уже мертвым телам новые и новые удары бамбуковыми палками и кинжалами.
Предводитель остановился возле тела д’Обри, рассматривая труп и наматывая уздечку коня кавалера на свою руку.
— Его настиг злой рок! — сказал он мрачно. — Это его несчастье, что он заехал сюда, в область моего мщения людям. В его стране не знают кастовой разницы, низводящей человеческое существо до положения дикого животного. Там стараются поддерживать несчастных и поднять их из грязи, как мне говорили, здесь же они преследуемы. Но все равно, — прибавил он, горько улыбаясь, — не мне жалеть других, раз меня затравили, как зверя.
Он наклонился и осмотрел платье убитого. В кармане оказался туго набитый кошелек и бумажник с банковскими билетами. Все это он небрежно бросил на землю, нащупав зашитые в подкладку бумаги. Достав из-за пояса кинжал, он быстро разорвал швы камзола и вытащил несколько бумаг, которые тотчас же принялся читать, сначала молча, со вниманием, затем все быстрее, причем мрачные глаза его засветились адской радостью. Наконец с губ его сорвался громкий крик торжества.