— Какая, братец-кролик, Империя? — переспросил Сан Саныч, целясь на второй кусок. — Это тебе знать не положено!..
— А раз не положено, то и пиццу не лапайте! Аналитик этот был здесь старше всех и в то же время шпана шпаной — какой-то несерьезный. Хотя ездил на такой крутой тачке, что заработки, по-видимому, имел не хилые. Но Бык в этом старике с левой резьбой понять ничего не мог, как ни пытался.
— Империя, голубь мой, это… — Аналитик взял еще кусок. — Ты что думаешь, таких «черных домиков» один только ваш?
— Да совсем я так не думаю! — стараясь придать твердость словам, ответил Бык, хотя думал он, по правде говоря, именно так.
— Дурочка! — сказал Аналитик, нисколько не поверив в его значительный тон. — Таких домов десятки, а может быть, уже и сотни. Да-да, по всей этой оккупированной безмозглой стране! Ладно… за две порции пиццы ты уже достаточно узнал.
С этими словами он взял третий кусок и удалился.
Наконец все было готово. Бык придирчиво осмотрел стол в последний раз и нажал кнопку переговорника.
— Толик, это я.. — сделал маленькую паузу. — Все готово, Толик!..
— Ну, зови толпу!.. — ответил Артист довольно.
Собственно, какая толпа? Сан Саныч-аналитик, еще двое из внутренней охраны, Голик, естественно, и сам Бык. Потом Быка за столом подменял наружник. Сегодня там, снаружи, стоял чернявый парень по кличке Печенег. Как правило, Бык сперва хорошо наедался сам, потом нес еду чердачным наблюдателям в соседний дом, а на обратном пути подменял наружного охранника. Но сегодня он за стол не сел.
— Чего ты? Падай! — великодушно приказал Артист.
— А-а… — Бык досадливо махнул рукой. — Не к столу будь сказано, перебрал вчера, а нынче душа не принимает…
Он еще раз оглядел стол, подвинул к Артисту нарезанные овощи и зелень. Потом, наклонившись к дебелому охраннику с волосатыми руками по кличке Самец, наказал своевременно подливать в стакан хозяина пива, после чего направился кормить чердачников.
«Не хватало еще, чтобы болезненным слабаком оказался! — подумал Артист, глядя ему вслед и откусывая теплой, пропитанной маслом, как он и любил, пиццы. — Болезненный… хреновина какая-то лезет в голову!..» До сих пор он был доволен Быком и о замене пока думать не хотелось. Но вообще-то он любил, чтобы приобретенная им вещь работала долго и надежно.
Какой-то непорядок в желудке Артист почувствовал часа через полтора. Сперва ничего как будто особенного, просто неудобство, беспокойство. По внутренней связи он вызвал Быка. Тот не заставил себя ждать. Турукин как бы смехом поинтересовался, чем он лечится, когда у него что-нибудь с желудком.