— «Исчез, бежал, избежал, растворился», — Смед закончил классическое отделение Кембриджа, как и подобает человеку с аристократически звучащей двойной фамилией, вследствие чего свободно изъяснялся на латыни. Внешность Смеда не соответствовала ни фамилии, ни классическому образованию: низкий рост, прогрессирующее ожирение, круглое, полное лицо, рыжеватая буйная шевелюра, ярко синие глаза — полное отсутствие декаданса и аристократической гнильцы. Йоркширский фермер. Кровь с молоком.
Смед иногда шутил на этот счёт: «Посмотрите на Дорфа: высокий брюнет, удлинённое, вечно хмурое лицо, пронзительность взгляда, скупая элегантность манер…» — ладно, про элегантность манер я прибавил от себя — «… короче, субъект породистый и утонченный. А ведь это у меня генеалогическое древо в милю длиной, а Дорф — из немецких крестьян. У него грязь под ногтями должна быть генетической… Но если нас рядом поставить, подумают, что я у него в чистильщиках обуви состою…» Я на подобные тирады не реагировал и только загадочно улыбался. Тем более, что предки мои действительно эмигрировали в Великобританию в конце девятнадцатого века откуда-то из прусской глухомани.
Я тактично вздохнул и посмотрел на часы.
— Колин, я понимаю, что вы давно не были в отпуске: текущие дела, документооборот и так далее… Но это именно тот самый случай, когда я могу рассчитывать только на вас. — Смед наклонился и заговорщически подмигнул: — Ваши текущие дела я передам Вилсону. Или Риордану. Нежелающие найдутся. Но на этом новом расследовании мне нужны именно вы. Хотя бы потому, что вы историк по образованию. И бегло говорите по-французски! — Смед откинулся на спинку стула, с вызовом глядя мне прямо в глаза.
Я пожал плечами.
— Письмо я, конечно, прочёл. С большим трудом. Хотя без словаря, что удивительно. Но какое значение в этой ситуации может иметь диплом по средневековой истории?
Смед молчал, загадочно улыбался и барабанил пальцами по зелёной с золотой каймой кожаной обивке старомодного стола. Мяч находился на моей половине поля. Тему следовало развивать.
— Предположим, что вы меня заинтриговали. Предположим, я брошу все текущие расследования на другие группы, что несомненно добавит мне популярности. Но я не улавливаю самой сути поручения. А именно, что за расследование вы хотите на меня повесить? Судя по этому письму, речь идёт о самоубийстве или попытке самоубийства. Автор — определённо глубоко больной человек. С обширными делюзиями, причиной которых являются какие-то сильные переживания, имевшие место двадцать лет назад.