– Я хочу вынести весь твой мозг к гребаной матери.
Я закрываю глаза и отвлекаюсь на ее губы, а она проталкивает свои длинные, сильные пальцы внутрь моего жаждущего лона. Мышцы моего живота сокращаются от чистейшего удовольствия, обжигающего мое тело, великолепного скользящего пламени, а Гвен двигается во мне легко, уверенно, она знает меня, и мои бедра начинают отвечать ее ритму.
– Ты… ты прекрасна, Джул, – шепчет она мне в губы. Я стону ее имя, потом закусываю губу и чувствую, как ее клитор трепещет под моими пальцами и, как бы потрясающе мне ни было в ее руках, я совершенно ошеломлена, когда ощущаю ее – теплую, напряженную и влажную.
– Джул… пожалуйста…
Ее наполненный желанием голос пронзает меня насквозь, ее большой палец уверенно касается моего клитора, и я отбрасываю сомнения – я становлюсь сильной, сильной как волна, подхватившая нас, и я захватываю ее, мою Гвен, снаружи и изнутри, и влюбляюсь в нее снова и снова, потому что ее лоно такое нежное, такое манящее, что я готова расплакаться.
– Ох… хорошоо… – стонет она. Господи, да звучало ли что-нибудь когда-нибудь более чувственно, чем эти слова?
Она перекатывается так, что наполовину оказывается на мне и трется щекой о мою шею.
– Я люблю тебя, Джул, – шепотом выдыхает она. – Ну, а теперь? – ее голос из мурлыкания переходит в рычание. – А теперь я буду тебя трахать.
Эти слова, сказанные медленно, нарочито, рассчитаны как раз на то эффект, который они и производят – вывести мой разум за ту грань, куда она уже вытолкнула мое тело. Она сводит нас обеих с ума.
– Пожалуйста, трахни меня, – хриплю я, уже практически ничего не соображая, потому что она сжимается вокруг моих пальцев, и это невероятно, а от ее толчков я вот-вот распадусь на молекулы.
Мое дыхание, рвущееся из легких… мои губы и вкус ее языка… стук моего сердца и мы, грудь к груди, и ее великолепный рот находит вену, бьющуюся на моей шее, и мы прижимаемся друг к другу еще ближе, еще крепче.
– Детка, да… трахни меня… да, вот так… – стонет Гвен, поднимаясь все выше и выше – я чувствую это по пульсации вокруг своих пальцев, слышу в ее прерывистом дыхании и низких, хриплых, горловых звуках. Я поверить не могла, что можно настолько завестись, но она тянет меня глубже, толкает меня дальше, окружает меня маревом, которое и есть она, которое и есть мы, единое электронное облако.
– Кончи, Джул, кончи для меня, – просит Гвен, и я раскрываю глаза, чтобы увидеть ее глаза, они горят надо мной, и заходящее солнце горит в них, – кончи со мной!
Раз – и я на вершине, два – я взлетаю, три – и небо вспыхивает блестящим зеленым пламенем, и я кончаю с ней, для нее, в нее.