Она отвела взгляд от брата и увидела, что в дверях стоит мать. Эла почувствовала, как внутри у нее что-то оборвалось. Она ведь могла слышать…
Но мама вовсе не казалась сердитой, а только немного печальной и очень усталой. Она смотрела на Ольяду.
Ярость дала Квиму силы заговорить:
– Ты слышала, что сказала Эла?
– Да, – ответила мама, не сводя глаз с Ольяду. – И насколько я могу судить, она, похоже, права.
Тут уже и Эла, и Квим онемели окончательно.
– Идите в свои комнаты, дети, – спокойно проговорила мама. – Мне нужно поговорить с Ольяду.
Эла махнула Грего и Кваре, оба слетели со стульев и кинулись к ней – от удивления у обоих глаза были в пол-лица. Ведь даже отцу не удавалось заставить Ольяду плакать. Эла увела детей в их спальню и услышала, как Квим прошел в свою комнату, хлопнул дверью и рухнул на кровать. А в столовой понемногу затихал, успокаивался Ольяду. Впервые с тех пор, как он потерял глаза, мама обнимала его, гладила, ласкала, и ее слезы капали ему на волосы.
* * *
Миро просто не знал, что и думать о Говорящем от Имени Мертвых. Почему-то ему всегда казалось, что Голос должен быть похож на священника, даже так: на идеального священника. Спокойный, рассудительный, слегка отстраненный от этого грешного мира, осторожно предоставляющий другим право действовать и принимать решения. Миро предполагал, что Голос будет мудр, и никак не ожидал, что тот окажется таким жестоким, решительным, опасным. Да, он был мудрым, он видел истину сквозь любую маску, он все время говорил какие-то дикие, оскорбительные слова, которые, если хорошенько подумать, оказывались чистой правдой. Как будто он был так хорошо знаком с человеческой натурой, что легко мог читать по твоему лицу желания настолько глубокие, истины столь основательно запрятанные, что ты и сам не знал, что они вообще живут в тебе.
Сколько раз Миро стоял здесь вместе с Квандой, совсем как сейчас, наблюдая, как Либо работает со свинксами. Но с Либо было иначе – они понимали, чем он занимается, знали его методику, разделяли его цели. А Голос шел совершенно непонятными путями, закрытыми для Миро. Пусть у него человеческое обличье (Миро уже стал сомневаться, а фрамлинг ли он?), этот человек оказался таким же загадочным, как свинксы. Он был рамен, как и они. Чужак, но все же не животное.
Что же заметил Голос? Что он увидел? Лук, который сжимает в руках Стрелок? Горшок, в котором отмокают, распространяя отвратный запах, корни мердоны? Сколько Сомнительных Действий он успел распознать? Что он счел обычной здешней практикой?
Свинксы разложили на земле «Королеву Улья» и «Гегемона».