Выражение легкого удовольствия сползло с лица епископа Перегрино.
– Я не знаю, зачем мы здесь собрались.
Босквинья повернулась на стуле:
– Я была очень молода, когда меня назначили губернатором колонии на Лузитании. Это была великая честь, это значило, что мне доверяют. Я с самого детства прилежно изучала искусство управления обществом и социальные системы, хорошо зарекомендовала себя во время стажировки на Опорто. И как это Комитет умудрился проглядеть мою склонность к обману, подозрительность и то, что я шовинистка до мозга костей?
– Мы научились ценить все ваши достоинства, – сказал епископ Перегрино.
Босквинья улыбнулась:
– Мой шовинизм проявился в том, что, оказавшись на посту губернатора колонии, я поставила интересы Лузитании выше интересов Ста Миров и этого чертова Межзвездного Конгресса. Склонность ко лжи заставила меня изо дня в день убеждать начальство, что я всецело предана Конгрессу. А моя подозрительность всю жизнь шептала мне на ухо, что наш дорогой Конгресс никогда не предоставит Лузитании и сотой доли той независимости, которой пользуются остальные планеты союза.
– Конечно нет, – отозвался епископ Перегрино. – Мы же колония.
– Мы даже не колония, – возразила Босквинья. – Мы, знаете ли, эксперимент. Я изучила нашу партию, лицензию и весь пакет относящихся к нам постановлений Конгресса и обнаружила, что законы о защите прав человека на нас не распространяются. Я выяснила, что Комитет в любую минуту может получить неограниченный доступ к файлам любого гражданина и любой организации Лузитании.
Епископ нахмурился:
– Вы хотите сказать, что у Комитета есть право вламываться в конфиденциальные записи Церкви?
– О, – сказала Босквинья, – еще один шовинист!
– У Церкви есть права, даже Межзвездный Кодекс!..
– Не кричите на меня. Я тут ни при чем.
– Вы не предупредили меня!
– Если бы я сказала вам, вы подали бы протест, они сделали бы вид, что отступили, потом вернулись бы тайком, и я не смогла бы сделать то, что сделала.
– Что именно?
– Вот эту программу. Она отслеживает все попытки влезть в наши файлы через ансибль.
Дом Кристан хмыкнул:
– Такие номера противозаконны, госпожа мэр.
– Знаю. Как я уже говорила, у меня много тайных пороков. Но моя программа никого до сих пор не ловила – парочка файлов, каждый раз, когда свинксы убивают ксенолога, но этого следовало ожидать. А больше ничего серьезного. Серьезное началось четыре дня назад.
– Когда прибыл Говорящий от Имени Мертвых, – вставил епископ Перегрино.
«М-да, для епископа день появления Голоса явно стал памятной датой, он даже время от нее отсчитывает», – раздраженно подумала Босквинья.