Босквинья усмехнулась и снова запустила мотор. Как и предполагал Эндер, ее недоверие к Говорящему от Имени Мертвых сильно пошатнулось.
Подумать только, этот человек был знаком с Сан-Анжело и так тепло отозвался о Фильос!.. После речей епископа Перегрино Босквинья ожидала совсем другого.
* * *
Комната была обставлена скудно, и если бы Эндер привез хоть какой-нибудь багаж, то не нашел бы для него места. Эндеру удалось за пять минут распаковать и разложить содержимое своей сумки. Остался только завернутый в полотенце кокон Королевы Улья. Голос уже давно перестал чувствовать неловкость оттого, что держит будущее великой расы в старой дорожной сумке под кроватью.
– Возможно, мы остановимся здесь, – сказал он. Даже сквозь полотенце кокон был прохладным на ощупь.
«Это здесь».
Его раздражала ее уверенность. Теперь в «голосе» Королевы не осталось ни намека на прежние чувства: нетерпение, страх, желание освободиться. Осталась только полная уверенность.
– Хотел бы я чувствовать себя так же. – Он покачал головой. – Даже если это здесь, все зависит от того, смогут ли свинксы жить с вами в мире.
«На самом деле проблема в том, смогут ли люди жить с ними в мире без нашего вмешательства».
– Мне нужно время. Несколько месяцев.
«Действуй, как сочтешь нужным. Мы больше не спешим».
– Что вы такого здесь нашли? Когда-то вы сказали мне, что можете общаться только со мной.
«Та часть мозга, что содержит мысли, то, что вы называете филотическим импульсом, силой ансибля, очень холодна, и потому нам трудно говорить с людьми. Но наш новый друг, которого мы встретили здесь, один из многих местных жителей… Его филотический импульс сильнее, четче, чище, его легче поймать, он хорошо слышит нас, видит нашу память. Мы видим его, нам так легко с ним. И прости, прости нас, старый друг и спутник, мы оставляем тяжелый труд, не станем больше говорить с твоим разумом, а вернемся к нему и будем говорить с ним, потому что с ним не нужно все время искать слова и образы, которые может воспринять твой аналитический мозг, потому что мы чувствуем его, как солнечный свет, как тепло солнечного света на его лице, на наших лицах, как холодную воду, прохладную воду внизу, у наших ног, как движение, легкое и плавное, как легкий ветерок, который не прикасался к нам три тысячи лет. Прости, мы остаемся с ним, пока ты не разбудишь нас, пока не дашь нам жизнь в этом мире, потому что ты сделаешь это в свое время, своим путем придешь к тому, что это здесь, что это – мир, что это – дом…»
А потом он и вовсе потерял ход ее мысли, она ускользнула, как сразу после пробуждения забывается, исчезает сон, даже если пытаешься запомнить и сохранить его. Эндер не понял толком, что обнаружила в этом мире Королева Улья, но, какие бы тайны здесь ни крылись, это ему придется иметь дело с Межзвездным Конгрессом, католической Церковью, молодыми ксенологами, которые могут помешать его встрече со свинксами, ксенобиологом, изменившей свое мнение о Голосах. Кроме того, есть еще одна, пожалуй, самая трудная проблема: если Королева Улья решит остаться здесь, ему придется остаться тоже. «Я столько лет жил отдельно от всего человечества, – подумал он, – иногда возвращался, чтобы помочь или выяснить что-нибудь, исцелить рану или нанести ее, а потом снова уходил, не задетый людьми и миром. Как смогу я стать частью этого общества, если мне придется жить здесь? Когда-то я был частью армии маленьких мальчиков в Боевой школе, потом жил вместе с Валентиной, но все это уже в прошлом, уже потеряно…»