Зачем было оставлять одну шину? Одно колесо?
Я еще раз бросил взгляд на домик и двинулся вдоль скамейки к весам. Это были прекрасные весы, с точностью до граммов, а может быть, миллиграммов. Я полюбовался ими сквозь стеклянный колпак.
Под весами, под скамьей были какие-то ящички. Я осторожно вытянул один из них, не спуская теперь глаз с открытой двери домика напротив. Сунул руку в ящик и нащупал что-то мягкое, как кусок шероховатой ткани. Я вытащил — это был замшевый мешочек, один из многих, аккуратно сложенных в ящике. Мешочек был с завязками. Я распустил их и просунул пальцы внутрь. Изнутри он был выстлан вощеной бумагой. И пуст.
Неожиданно в домике воцарилась тишина. Я посмотрел туда — широкая фигура Панчо закрыла свет в дверном проеме. Пока я смотрел, он вышел наружу, направляясь к сараю. Я сунул мешочек обратно в ящик, задвинул его, выскользнул наружу и пошел, стараясь держать грузовик между мной и приближающимся Панчо. Когда я обошел переднюю часть грузовика, к Панчо присоединился Мигель. Они шли наперерез к моей машине. Я подошел первым, открыл дверь; они остановились, наблюдая за мной.
— Спокойной ночи, — сказал я. — Я как раз уезжаю.
Они ничего не ответили. Мигель бросил взгляд на сарай, затем снова посмотрел на меня.
— Спасибо за заботу о моей машине, — сказал я.
Мигель стоял молча. Панчо потряс животом.
— Вы сейчас уезжаете, сеньор? — спросил он.
— Си, сеньор, — сказал я. — Я уезжаю сейчас.
— Спокойной ночи, — сказал он.
— Спокойной ночи.
Я сел за руль, а эти двое стояли, пока я заводил машину, прогревал ее и, наконец, отъехал. Машина шла хорошо, только одно из помятых крыльев слегка скребло по шине.
Я выехал на грунтовую дорогу и проехал две мили до шоссе. Там я остановился и поразмыслил. Я мог повернуть направо, проехать три-четыре мили, пересечь границу, и я был бы дома, подальше от всего этого. Или я мог повернуть налево, проехать пятнадцать миль и опять оказаться в Тихуане, ну, а там — кто знает? Первый путь означал, что и бросаю Золотую Девушку. Второй путь означал, что я, вероятнее всего, снова буду связан с ней. До того я был готов бросить ее, так как она, совершенно очевидно, сделала все возможное, чтобы отбить у меня всякое желание ей помогать. Но теперь, увидев Ранчо Добрых Друзей и старого дона Луиса, а также Гретхен в ее новой роли, я чувствовал себя неловко в отношении Бонни. Будет тяжело сказать Кэрол, что ей придется искать для нее другую няню, но в сто раз труднее будет объяснить, почему я вышел из игры именно в этот момент.
Я сидел и раздумывал минут десять, не меньше, потом повернул налево и поехал назад, в Тихуану.