Многочисленные фотоснимки, представляющие различные композиции, продаются из-под полы. Не означает ли это, что порнография когда-нибудь станет искусством? Ведь немало частных библиотек подумывают обзавестись такими сборниками.
Китайцы взирали на забавы, происходившие на сцене, внимательно, но бесстрастно. Мартелло же, напротив, испытывал серьезные трудности, пытаясь сохранять такое же безразличие. Три женщины на двоих мужчин — это делало картину особенно пикантной, и его латинский темперамент с трудом смирялся с вынужденной пассивностью простого зрителя.
Незаметный приход Хав-Чана вернул его на землю.
— Я прошу извинить меня за надоедливость, — прошелестел китаец. — Если вы еще раз изволите последовать за мной…
Мартелло постарался изобразить на лице безразличие и поднялся. Он чувствовал, что весь побагровел, но Хав-Чан, казалось, не заметил этого.
Они вернулись к двери на лестницу, потом, спустившись на первый этаж, китаец проводил его в контору и отошел в сторону.
Лам Фу-Чен поднялся, приветствуя его коротким поклоном.
— Счастлив видеть вас в этом скромном жилище, мсье Мартелло, — начал он вежливо. — Как вам наш спектакль?
— Интересно, — ответил мальтиец. — Очень интересно…
— Мои соотечественники — созерцатели, — продолжал тот с тонкой улыбкой. — Но из этого не надо делать вывод, что они только такие…
— Я понимаю, что актеры — безусловно не только… — согласился Мартелло.
Лам Фу-Чен кивнул и указал на кресло.
— Садитесь, прошу вас, — сказал он.
Китаец был высокого роста, борцовского телосложения, с наголо бритой головой. Он был одет, как европеец, и, несмотря на зрелый возраст, сохранил безбородое лицо. Дышал он затрудненно, но разительно отличался от людей, которых Мартелло видел в курильне. Казалось, он был поглощен внутренним миросозерцанием, но Мартелло знал, что это не так. Достаточно было сделать чуть резковатый жест, например, потянуться рукой к кобуре под мышкой, как китаец тут же вернется к реальности.
— Чему мы обязаны счастьем вновь видеть вас в Гонконге? — вежливо осведомился Лам Фу-Чен.
Мартелло мог бы возразить, что тот прекрасно это знает, но правила игры такого не позволяли. Китаец никогда не переходит прямо к цели визита.
— Кое-какие дела нужно уладить…
Они вежливо обменялись мнениями по различным темам, ходя вокруг да около и исподволь приближаясь к сути дела. В конце концов Мартелло спросил:
— Возможно, у вас сейчас найдется немного товара, который вы могли бы уступить?..
В глазах Лам Фу-Чена появился слабый отблеск жизни.
— Это невозможно…
Господи, как все надоело: ведь Мартелло пустился в это путешествие с единственной целью, предварительно согласованной с китайскими представителями.