— Каждому здесь подают тот кофе, который он любит, — пояснила миссис Редфорд. — Семейная традиция, которой не меньше ста лет. Редфорды выросли на кофе. Я сама предпочитаю простой кофе из кофейника.
— Я тоже. — Такой выбор показался мне менее сложным.
Она отвела меня в угол. Некоторое время мы просто сидели и пили наш кофе. Священнодействие… Но кофе действительно был хорош. Я разглядывал странную компанию и вдруг внутренне содрогнулся. Это было что-то вроде жертвоприношения, во время которого жрецы на главном алтаре семейства пьют кровь предков. Родовой обряд, придуманный, как все родовые обряды, чтобы сплотить семью, а всех остальных держать вне ее.
Миссис Редфорд возвратила меня к действительности.
— Вы считаете, то, что случилось с Джонатаном, вызывает сомнения, мистер Форчун?
— Я не знаю, что случилось с Джонатаном.
— Полиция утверждает, что Вайс…
— Утверждать не то же самое, что знать, — бросил я.
Вмешался мужской голос:
— Это циничное замечание, мистер Форчун, и притом настойчивое. Вы, очевидно, способнее, чем выглядите.
Джордж Эймс стоял надо мной. Теперь он был в смокинге и выглядел великолепно.
— Полиция говорила со мной, — сказал я. — Они разрешили мне самому плести свою веревку. Может быть, теперь мы сможем поговорить о Джонатане?
— Со связями у вас, очевидно, все в порядке, значит, попытаемся ответить, — сказал Эймс. Он достал из внутреннего кармана черный портсигар и выбрал шикарную сигарету с золотым мундштуком. — Каждый человек за шестьдесят лет наживает себе врагов, но в этом случае не было никакого врага. Убийство необычное, Форчун. Оно нуждается в веском обосновании, вам не кажется? Врага в обычном понимании там не было.
— А врага из делового мира?
Эймс курил и улыбался.
— Джонатан был президентом концерна Редфорда. В сущности, концерн является холдинговой компанией, не привязанной к личности, коллективной, так сказать, почти анонимной. Смерть Джонатана ни для кого ничего не меняет.
— Кто наследует пост? Кто получает деньги?
Ответила миссис Редфорд.
— Личное состояние Джонатана распределяется в семье, он никогда не делал из этого секрета. Он был еще относительно молод, и наследуют ему по меньшей мере человек пятьдесят.
— Его настоящее богатство состоит в акциях концерна, — продолжил Эймс. — Его акции в семье есть у каждого. У меня самого их несколько тысяч. Но Джонатан владел пятнадцатью процентами. Это контрольный пакет компании; он никогда бы не разделил его. Я считаю, что все целиком должно перейти к Уолтеру, единственному молодому Редфорду.
— Правильно, — сказала миссис Редфорд. — Вместе с пятнадцатью процентами, которыми владел мой муж и которыми управлял Джонатан после того, как мой муж умер.