Я позвонила еще раз. Снова никакой реакции.
Я подумала, что, наверное, Надя или все еще находится в больнице у своего Леши, или уже ушла на работу. Хоть у меня самой сложилось определенное мнение о Надиной трудовой деятельности, ничем не отличающееся от Маринкиного, но раз уж Маринка успела высказаться, что Надя – проститутка, я посчитала для себя не вправе брести в ее фарватере. Предпочитала уклончиво думать о Наде, что она на работе. Да и вправду неизвестно, кем и где она работает. Не директором банка, конечно же, но и не обязательно проституткой. Ну, выпила девушка, не рассчитала своих возможностей, что тут такого? Вот как раз ее сильное опьянение косвенно и подтверждало: то, что она проститутка – фактом назвать нельзя. Такие работницы, как я знала от наших экспертов, умеют рассчитывать, сколько выпить.
Размышляя таким образом, я позвонила в третий раз и собралась уходить, потому что открывать мне никто не собирался, но как раз в этот-то момент дверь и открылась.
Помните эту детскую фразочку про «дерни, девочка, за веревочку, дверь и откроется»? Случилось приблизительно так же: дверь открылась, и девочку дернули за веревочку.
Из-за двери высунулась мужская рука и дернула меня внутрь. Я и крикнуть «мама» не успела, как оказалась стоящей в темном коридоре со ртом, зажатым широкой мужской ладонью, пахнущей одеколоном «Деним» и табаком.
– Тихо! – прошипел мне на ухо хрипловатый мужской голос, и вот тут-то я запоздало задергалась.
Я сперва шарахнулась назад и ударилась затылком о дверь. Потом я попыталась укусить руку, зажимавшую мне рот. Но куда там! Меня дернули вперед, вытащили из маленького коридорчика, подвели к комнате, и, оглянувшись, я с удивлением узнала в держащем меня парне того самого вчерашнего Коляна.
– Опять ты? – удивился он и, больно зажав мне плечо жесткими пальцами, поволок меня в комнату.
Квартира была однокомнатной. Что про нее можно сказать любопытного? Пожалуй, ничего. Старые запачканные обои, пожелтевшие и от времени, и от внешних воздействий, старая мебель, старый телевизор в углу. Самое интересное же располагалось в старом кресле, стоящем спиной к окну.
Знаете такие кресла с деревянными ножками и с плоскими подлокотниками, покрытыми деревянными планками? Все эти кресла, какие я когда-либо видела, были почему-то обиты красной материей вроде вельвета, но гораздо худшей по качеству. А так как этим креслам уже лет тридцать, то во что превратилась обивка, сами понимаете.
В таком кресле, куря сигару и листая какую-то книгу, сидел знакомый мне Виктор Тимофеевич собственной персоной. Справа от него на диване примостился второй вчерашний «братишка».