Кроме того, были еще и 30-е годы, когда "змея кусала себя за хвост". Тысячи наиболее активных представителей "малого народа", и к сожалению, не только они, сложили свои головы. Однако все опять неоднозначно. Часть из них уцелела в лагерях и, вернувшись назад, заразила своей ненавистью к. России детей и внуков. Отсюда столь многочисленные случаи близких родственных отношений видных деятелей демократического движения с гвардейцами Ленина.
Вследствие как всех этих, так и целого ряда других причин, русскому этносу удалось в значительной мере "переварить" антисистему, выступавшую в форме большевизма. Что общего по мироощущению типичного секретаря райкома или обкома 80-х годов с ленинским гвардейцем? Ведь им двигали вовсе не ненависть к России, не стремление к уничтожению, а совсем иные "прозаические" устремления: карьера, обеспечение порядка во вверенной области, строительство школ, заводов, дорог и т.п. В этом плане общее скорее можно найти между секретарем обкома и царским губернатором. Форма осталась прежней, прежние лозунги и знамена, но внутреннее содержание изменилось. Не удивительно, что среди части русских эмигрантов в конце 30-х годов распространилось мнение о разгроме врага, о восстановлении безвозвратно утраченных, как казалось сначала, русских традиций, хотя и в ином обличим.
Однако полного перерождения коммунистической партии не произошло. Представители "малого народа" сохранили в ней серьезные позиции, в первую очередь в сфере идеологии, и с большим или меньшим успехом использовали ее для разрушения ненавистного им образа жизни: погром Православной церкви при Хрущеве, ликвидация "неперспективных" деревень и т.д.
Борьба двух направлений в коммунистической партии шла все последние десятилетия советской власти. Правомерность такой трактовки ее истории подтверждают слова нынешнего лидера российских коммунистов Г.3юганова о том, что в КПСС было две партии: партия патриотов и партия предателей.
Результатом удара по политическому авангарду "малого народа" изнутри, частичной "национализации" коммунистической партии стало то, что форма, в которой антисистема побелила в начале века, перестала соответствовать устремлениям людей с отрицательным мироощущением. Идеальным средством разрушения она уже не была, хотя и в созидательную силу по причине двойственности не превратилась. Поэтому в 50-е - 60-е годы начинается новая фаза в деятельности "малого народа". Подавляющее большинство его представителей уходит из активной политики, из партии (формальное членство не в счет). В какой-то мере повторяется ситуация второй половины XIX в. - "малый народ" делает то, чего не делать по своей природе не может: в меру своих сил и возможностей медленно и неуклонно разрушает систему духовных ценностей большого народа, вводит в пего яд нигилизма. Благоприятную почву для этого создавало растущее недовольство коммунистическим режимом. Появление антикоммунистических мотивов в деятельности "малого народа" было вполне логично. Антикоммунизм в его среде рос одновременно с ростом подобных настроений в стране в целом, но причины этих двух параллельных процессов были различны. Неприятие компартии в народе усиливалось по мере того, как она становилась все большим тормозом на пути его развития. Подлинно созидательной силой она так и не стала, невозможно на ложном основании построить что-то прочное. Малый же народ, причем как беспартийный, так и входивший в партию и занимавший видные посты, начинает бороться с ней по прямо противоположной причине: она перестала быть силой разрушения и даже стала мешать его устремлениям. Отжившую форму нужно было отбросить. Наиболее активные люди из "малого народа" включаются в открытую антикоммунистическую деятельность, в диссидентское движение. Именно они придали ему совершенно особое, специфическое направление: борьба не с коммунистической идеологией, а с государством и народом - "коммунизм, как закономерный результат гнусной русской истории", "нация рабов ничего другого и не могла породить".