— Вы понимаете, что мне не к лицу сотрудничать с евреями, — продолжал Шёрнер.
И Крекула повторил, что в нем нет ни капли еврейской крови.
Шёрнер замолчал и долго разглядывал его.
— Ну, хорошо, — произнес он, протягивая конверт Крекула. Словно тому в конце концов удалось его убедить.
Теперь общение с Вильямом Шёрнером напоминало прогулку по минному полю. Все военные неудачи немцев, все заигрывания шведов с противниками гитлеровской Германии готовы были вспыхнуть в нем подобно взрыву. К примеру, он слышал на прошлой неделе о трех польских подводных лодках, объявившихся в озере Меларен неподалеку от Мариефреда[45]. И никто ничего не предпринимает, в том числе и немецкое правительство. Шёрнер по-прежнему заигрывает с Кертту и всегда приветлив с ней, но вокруг него словно образовалась невидимая стена. Воздух так и вибрирует, словно вот-вот готовый вспыхнуть.
Да и сам Шёрнер только к этому и стремится.
«Последний удар раненого хищника может быть ужасен» — такими словами министр иностранных дел Швеции выразил свою обеспокоенность, когда в правительстве обсуждали вопрос о прекращении перевозок.
И Вильям Шёрнер превратился сейчас в такого хищника.
Но Кертту всего этого не замечает. Исаак, сжав зубы, наблюдает, как она буквально тает, слушая комплименты Шёрнера. Ее крашенные в каштановый цвет волосы падают на лоб и слегка прикрывают глаза, совсем как у Риты Хейворт[46]. На ней легкое голубое платье в белый горошек — юбка колоколом, талия завышена. Шёрнер призывает ее к осторожности: такой красивой женщине всегда надо быть начеку.
Вильям Шёрнер положил глаз на Кертту. Кроме того, она немало сделала для него за последние годы. Шпионила, доносила, следила. С год назад транспортный немецкий самолет с пулеметами на борту совершил аварийную посадку где-то в лесу. Кертту и Исак находились тогда в Лулео. Как-то раз Кертту собралась в парикмахерскую. А когда она вышла из нее, знала уже, где именно сел самолет. Ей рассказала об этом жена лесовладельца, на чьих землях все произошло. Сам лесовладелец не стал заявлять в полицию о своей находке — быть может, он рассчитывал заработать на ней. Экипаж самолета и пассажиры погибли. В другой раз Кертту сообщила о журналисте, сделавшем снимки железнодорожных вагонов, груженных немецким оружием. Вот какие сведения, незначительные и важные, предоставляла она Шёрнеру. Люди охотно ей все рассказывали, ведь от взгляда ее зелено-карих глаз на душе становилось веселее. Все, что она говорила, Шёрнер чернильной ручкой записывал в свой маленький блокнот в черной кожаной обложке, который прятал потом в портфель. Если сведения оказывались верными и находили применение, Кертту получала деньги. За информацию о курьерском самолете ей заплатили тысячу крон. Папа Матти не зарабатывал такой суммы и за год.