Сил больше не осталось. Сейчас ее плечи уже скрыты под водой. Ее уносит потоком, прижимая к внутренней поверхности льда.
И тут до Ребекки снова доносится голос Яльмара. Он поет.
Крекула вцепился в ошейник Тинтин мертвой хваткой, а та дрожала от холода.
Он снова и снова пытался выбраться из снега, но все его усилия были напрасны.
Ребекка опять кричала и спрашивала Яльмара, при нем ли собака.
— Она здесь! — отвечал он.
Он крепко держал ее и думал, что Тинтин — последнее, что у него осталось. Что, во всяком случае, эта собака будет жить. Тинтин выла, будто рыдала. Потом легла в снег и начала скулить.
Из глаз Яльмара полились слезы. Он оплакивал Вильму, Ребекку, Хьорлейфура и Туре. И себя тоже, такого несчастного и жирного, намертво застрявшего в сугробе.
А теперь он запел.
Это произошло само собой. Сначала его голос звучал хрипло и печально, но постепенно набирал силу.
Есть божественный источник,
Он в веках неисчерпаем,
Тот божественный источник
Называется «любовь».
Давно уже слышал он эту песню последний раз, но сейчас слова вспоминаются сами собой.
И откроет мне ворота
Тот, чьей кровью я спасен
[52].
Снег искрится под жарким весенним солнцем. И на многие мили вокруг ни одного человека, кроме Ребекки в реке и Яльмара в сугробе. В человеческих и собачьих следах, а также в колее, оставленной снегоходом, дрожат голубые тени.
Ребекка лежит в воде, почти полностью подо льдом. Она может еще видеть вершины деревьев, растущих на поляне на другом берегу реки, но самой ей никогда туда не добраться. Она смотрит на черные стволы елей и кроны, усеянные шишками.
Березы здесь тонкие и нежные. В Южной Швеции растения уже цветут. Магнолии и вишни в парке похожи на нарядных девушек. Здесь все по-другому. Деревья с узловатыми, острыми ветками больше напоминают старух, любующихся весной с высоты берега.
«Ведь это совсем рядом, — думает Ребекка, глядя на деревья. — Назовите это глупостью, но я должна добежать до них. Мне нельзя здесь оставаться».
Там, на берегу, Яльмар все еще поет. Может, он сошел с ума? Но с голосом у него все в порядке.
Он простит мне прегрешенья —
Это чудо из чудес,
И сейчас я громко славлю
Милосердие его.
Каждый раз, когда он доходит до припева, кажется, и вороны подпевают ему.
Но вот Ребекка чувствует, как вода проникает ей в рот, нос, и ее снова охватывает страх.
А через секунду она уже лежит подо льдом, шероховатым и колючим с внутренней стороны. Теперь она во власти черного потока, который кружит ее и бьет затылком обо что-то твердое. Что это, лед или камень? Она не знает. В ее глазах темно.