Тетя Надя – на пенсии. Но в свои семьдесят девять еще держится, только располнела и, кажется, стала по-стариковски сентиментальной.
Уже не было в их глазах ни боли, ни обиды на судьбу. Они принимали Влада как родного. Да он и был им родным.
Расспросы, расспросы, воспоминания.
– Родители мои – в порядке, все у них слава Богу. Папа все эти годы работал водителем на вэне, но недавно ушел. Говорит, что трудно ему стало, годы берут свое. Играет теперь в парке в домино, ходит на рыбалку на озеро. Вспоминает часто дядю Витю, как они с ним на Днепре вместе рыбачили. Мама работала в ателье портнихой, но ее уволили. Сейчас присматривает за одним ребенком и помогает нам по возможности с Матвеем. Кстати, она вам, – Влад посмотрел на обеих женщин. – Передала платья и костюмы, вы же ее знаете. Жена моя – программист в финансовой компании. Матюша растет, – Влад умолк, погладил по голове сидящего рядом сына, который кое-как справился с едой, обильно положенной ему на тарелку тетей Леной, и слушал папин рассказ о жизни их семьи в Чикаго. Рассказ этот в одинаковом изложении звучал уже не раз за последние дни в других домах, где они бывали.
– А ты-то как? Чем занимаешься?
– Мама, ты что, совсем память потеряла? – возмутился Сашка на вопрос своей матери. – Влад же говорил, что работает в библиотеке и защищает диссертацию. Станет академиком, вторым... этим, как его... Капицей. Это же серьезное дело! – с озабоченным лицом Сашка снова взял бутылку коньяка, бросил строгий, внимательный взгляд вдоль всего стола, где стояли уже пустые рюмки.
– Ничего не понимаю. К нам приехал Влад, из Чикаго. Уставший, замученный жизнью в жестоком мире капитала, где человек человеку волк, где люди ради доллара готовы перегрызть друг другу глотки. Ему нужно отдохнуть душой, поверить в людей, бля. Ой, пардон. А мы ему даже рюмку коньяка не можем налить. Хер знает что, пардон еще раз.
– Сашок, хорош гнать пургу. Это у нас здесь, при новом президенте, законы джунглей, хуже, чем в зоне. А там, в Америке, – порядок и нормальные законы, – поправил его Юрка, поднимая свою наполненную рюмку. Он сильно, наморщил лоб (этого за Юркой Влад раньше никогда не замечал), посмотрел перед собой с каким-то страдальческим выражением. Будто какая печаль, какое тяжелое воспоминание надвинулось ему на душу:
– Ладно, погнали.
...Дядя Алеша умер от рака. Врачи поначалу думали, что у него воспаление легких, и полгода лечили его от воспаления. Но потом он начал таять на глазах, стал жаловаться на боли. Сделали биопсию – рак, метастазы уже по всему телу.