А вот сейчас, рядом с дядей Юрой и дядей Сашей, папа словно помолодел. Часто смеется, хлопает друзей по плечам, а они его.
– А давайте мы сейчас полезем на крышу, – продолжал Матвей, обращаясь то к Юрке, то к Сашке. – Или пойдем строить плот. Папа мне все рассказывал о вашем детстве.
Не сводя улыбчивых глаз с Юрки, который, надо признаться, ему нравился все больше, Матвей вышел на средину комнаты. Подтянул повыше джинсы, в виду его исключительной худобы, постоянно сползавшие. Поднял руки со сжатыми кулачками:
– А еще я знаю, как дядя Алеша с тобой дрался.
Все в комнате умолкли, устремив глаза на ребенка.
Матвей нанес несколько ударов воображаемому противнику:
– Ух ты, дундукович! Ах ты, шакальмасов!
Все засмеялись. Юрка, минуту назад хмурый и мрачный, как ночь, широко улыбнулся. Поднялся со стула. Закатал рукава рубашки, обнажив жилистые руки:
– Ну, паря, сейчас я с тобой разберусь!
Вышел на середину комнаты и с поднятыми руками стал напротив Матвея:
– Давай, нападай! А теперь держись, шакальзон!..
ххх
– Никаких тайн нет. У нас с Сашком была кафешка, находилась в двух остановках от дома, на Демеевке. Там наливали водяру и вино, подавали закуски. Поначалу мы почти все делали в обход закона: водка была паленой, документы подделаны и так далее. Но бизнес пошел, и мы решили стать почти честными. Построили террасу, вставили новые окна и двери, вокруг здания посадили деревья и кусты. Даже налоги один раз, как положено, заплатили. Потом попробовали там играть: купили электрогитарку и клавишник, решили вспомнить детство золотое. «Иди сквозь буран. Лети сквозь туман...» Помнишь ведь, помнишь? И молодому поколению – пацанам из района – тоже иногда давали там потренькать, – рассказывал Юрка, когда они, выйдя из такси, вошли в ворота старого Берковецкого кладбища.
– Контракт наш истекает через три года. Но место, где находится наше кафе, стало очень выгодным из-за новооткрытой неподалеку станции метро. А в райсовете, вместе с приходом нового гада-президента, поменялась власть. Мы-то прежних чиновников там подкармливали, отстегивали им бабулины и они нас не трогали. Прежние уже насытились и довольствовались обычными регулярными взятками. Но пришли новые, Донецкие – голодные, как шакалы, хапают все, что могут, и безо всяких правил.
– А я думал, что вы из-за политики страдаете. Спели, может, чего против нового президента.
– Если бы из-за политики, было бы не так обидно. Но в данном случае – исключительно из-за денег. Официально говорят, что наше кафе не соответствует никаким нормам: ни санитарным, ни пожарным, ни культурным, дескать, что это – притон, где орут матерные песни. Ну да, чего скрывать, захаживали туда и бандиты, и, кстати, местные чиновнички там тоже втихаря коньяк попивали. Зато алкоголиков мы туда не пускали, драк там не было, я лично за порядком следил, и охранника на ночные смены нанял. Теперь оказывается, что это притон. Думаешь, на месте нашего кафе потом откроют библиотеку? Да-да – ночной стрип-клуб, будут там бляди танцевать, распространять культуру, – Юрка разразился новым ругательством.