— Да, да! Михал Константиныч замечательный человек, дай Бог ему здоровья! Он зело пособлял мне в Алапаевске. Без него я ничего бы не смог сделать.
— Ваша миссия благородна и чрезвычайно важна для России, для укрепления веры нашей православной. Вы приняли ответственное и совершенно верное решение — нельзя оставлять извергам на поругание тела Царственных Мучеников. Станется с них и того, что уже сотворили. А вот я до сих пор не могу простить себе, что нам не удалось разыскать место сокрытия убиенного семейства Его Величества.
— Что делать, Лександр Василич? На всё воля Божия! Молиться будем, молиться! — отец Серафим встал с предложенного ему кресла и благоговейно перекрестился на икону, висевшую в адмиральском кабинете.
— Против воли Божьей мы бессильны, правда ваша. Ну, а как вы добирались до Ишима? — сменил тяжёлую тему разговора Колчак. — Расскажите в подробностях.
— По молитвам Елисаветы Феодоровны! Без документов оно опасненько, конечно, было. Но добрались, слава Богу! Десять дён до Тюмени ехал один с гробами. Нос не высунешь — босяков вдоль дороги как червей в навозе. Ну, думаю, проверять полезут. Обошлось. В Тюмени двух послушников Господь Бог сподобил. Полегче стало. Так вот и добрались до вас.
— Погода жаркая, гробы-то, наверное, потекли?
— А вот и нет пока! — лицо священника озарила счастливая улыбка. — Извольте убедиться, я препровожу вас к вагону. Даже запаха благого нету!
— Действительно, отец Серафим, идёмте, посмотрим на ваш святой груз. Да и надо определиться с дальнейшим маршрутом. Ведь вам теперь на Омск и дальше, до Читы?
— Воля ваша, Лександр Василич! По мне, хотя б и на край света, лишь бы уберечь Мучеников, упокоить их по-христиански.
Вместе вышли из кабинета. Чай с бутербродами остались нетронутыми.
— Мы на станцию, через час вернёмся, — ответил Главнокомандующий на вопросительный взгляд адъютанта. — Соблаговолите приготовить для гостя баню и ужин на троих.
Колчак шёл, сдерживая обычно стремительный шаг, не заставляя без сомнения уставшего, голодного, путающегося в подряснике уже немолодого монаха спешить за собой. Вагон с гробами уже отогнали в тупик. Он одиноко чернел на фоне догорающего дня символом несказанного горя России в этом пока ещё относительно спокойном сибирском краю. Помощники о. Серафима — послушники одного их Тюменских монастырей — сидели на шпалах и о чём-то разговаривали. Завидев приближающихся к ним о. Серафима и высоких чинов военного, они проворно встали, поправили своё немудрёное одеяние и с почтением поклонились.
— Здравия желаю, господа! — Колчак приветливо улыбнулся послушникам. — Извольте показать ваш груз.