— Смотря какие обстоятельства. — Да, моя холодность и расчетливость заставила его напрячься. — Жизнь непредсказуема. Я не могу говорить о том, чего не знаю. Это будут лишь пустые слова.
— Хорошо, — усмехнулся вымученно. Да, я в курсе, что ты энергетический вампир. Но сейчас ты не можешь подпитаться от меня. — Поцелуешь меня? Ради Андрея?
— Нет.
— Как так? А если я в плену его держу, а ты спасешь его, — взмахнул руками, после чего оперся ими о стену, закрыв мне пути к отступлению.
Извини, в этот раз не получится ничего.
— Все равно нет, — все так же холодно со спокойным дыханием.
Он наклонился ниже, почти касается губами моих губ, я в глаза ему смотрю безразлично.
— Это просто твои больные фантазии. Меня не возьмешь на подобное.
Моя невозмутимость сделала свое дело. Леха отстранился немного. Посмотрел с недоумением.
— Ты любишь Андрея?
Так много значения придал своему вопросу. Не понимаю его.
— Нет.
Леха почему-то вздрогнул, убрал руки, отошел.
— Ты так сильно изменился с последней нашей встречи. Всего час ведь прошел, — с кривой улыбкой, пальцами волосы свои растрепал.
— Нет. Я такой… без него.
Вот в чем правда. Андрей – это та часть меня, которую давно в себе похоронил, и рядом с ним я начинаю оживать. Без него теряю способность чувствовать. Вот и все. И не надо искать в наших отношениях большего. Это бесполезно. И не нужно.
— А ты не заяц, — вдруг выдал Леха с довольной улыбкой, — ты волк.
— Понятия не имею, о чем речь.
Он лишь заулыбался шире, пошел в сторону кухни, жестом за собой поманил. Хорошо. Сходим. Мне больше не страшно.
Разулся, на мгновение остановился перед закрытой дверью в комнату Андрея, ладонь приложил. Без него я почти ничего не чувствую. Это ни хорошо, ни плохо. Просто в груди пусто. Нерадостно совсем.
Вышел к Лехе, ждущему меня за столом, две бутылки пива стоят.
— Садись, — на стул напротив себя указал. — Говорить будем.
— Да. Что еще остается? — вяло, устало, нехотя.
Зачем позвал меня? К чему все это? Не понимаю.
— О чем только?
— О тебе и Андрее, — спокойно отозвался Леха, бутылку себе открыл. — Тебе не предлагаю, ты ― несовершеннолетний.
— Я и не настаиваю.
Нехороший у него взгляд, ни надменный, ни с презрением, но с какой-то ледяной злобой или даже завистью. Сложно его прочитать. С Андреем легче.
— Ему двенадцать было, когда в ту аварию попал, — начало далось ему тяжело. — Я не могу знать, что произошло. С его слов: грузовик на них налетел, кузовом, — пожал плечами, отвернулся. — Удар пришелся на капот, шарахнуло по родителям. Андрею повезло.