- Вяжи его, варнака! - заорал старик Вавила, потрясая ременными вожжами. - Айда в каталагу!
Народ двинулся к столу. Но отец Макарий, бледный, желтый, еле переводя дух, сказал:
- Остановитесь, православные... Это так... Это он выпивши, мало-мало пошумел. Он мой гость... Христос велит принимать странников... Идите с миром по домам...
Крестьяне удивленно, открыв рты, мигали, и у всех радостная мысль: "Ну и батя наш!.. святой!" Однако раздались сверкающие гневом голоса:
- В случае чего дай нам весточку. В землю втопчем варнака!
Народ ушел. Священник с ненавистью взглянул на верзилу:
- Слыхал? Пока цел, убирайся вон!
Верзила встал, подошел вплотную к быстро поднявшемуся священнику, покачался, попыхтел, густо плюнул в попову бороду и, ругаясь, вышел.
Священник теперь по ночам не спал. Он часто выходил с топором во тьму, дозорил сеновал, амбары: боялся, что варнак пустит красного петуха и все предаст огню. Не раз отпирал сундук, оглядывал опустошенный кошелек и, перхая, плакал...
IV
Пасхальную заутреню совершал поп благолепно и по-своему: прихожане сроду не видали такой службы. Все исцеленные старухи, бабы: Марья, Дарья и Лукерья и с ними дедка Нил - молились впереди. Лица их сияли. Сиял галунами и прибывший из волости урядник. В маленькой церкви духота.
Весь в огненных парчах, отец Макарий третий раз поднялся на амвон с курящимся кадилом.
А верзила меж тем невидимкой карабкался с улицы в алтарь, через окно, открытое для воздуха.
- Христос воскрес! - торжествующе возопил священник, кадя и осеняя всех крестом.
Тут как из-под земли вырос верзила, он развернулся, ударил попа в висок и крикнул:
- Воистину воскрес, Ванька Конокрад!
Поп бревном повалился на пол.
- Дурачье! - хрипел верзила, жег взглядом ошалевшую толпу. - Какой это Макар! Это Ванька-каторжник, со мной на Соколином острову сидел, варнак, убивец!..
Народ оцепенел; каждый думал - это сон. Вдруг, опомнившись, с гвалтом хлынули вперед, смяли кричавшего урядника, настигли обнаглевшего верзилу и тут же растерзали. Умирая, он шептал:
- За правду погибаю... А поп ваш два семейства в Расеи вырезал...
Отец Макарий, он же Ванька Конокрад, в свалке скрылся. Крест и кадило валялись на полу. В исцеленных старух и баб снова мгновенно вселился бес: катались клубком, выли, лаяли, кукарекали, у двух теток живот схватило, у дедки Нила сразу пересекло в поясах.
Ванька Конокрад пропал бесследно. Анисья Иннокентьевна горько плакала: из почтенной "матушки" она снова превратилась в несчастную вдову. Православные проклинали попа-прощелыгу, искали убить его, но не нашли.