Я задумался. Как мне сказать, как донести до неё то, что у меня сейчас на душе? Как это представить так, чтобы она не подумала, что я снова тороплю события?
- Я пишу романы, - признался я. - И их издают под псевдонимом "Константин Иванов".
- Надо же! - удивилась она. - И давно начал писать?
- Вот как развёлся с женой четырнадцать лет назад, так и потянуло.
- Понятно - раненное сердце.
- Скорее - душа.
- И какие у нас успехи на литературном поприще?
- Печатаюсь и в России, и за рубежом. Можешь набрать в Интернете "Константин Иванов". Посмотришь все вышедшие книги.
- И когда же ты находишь на это время? Надеюсь, не на работе?
- Нет. На работе писать и думать невозможно. Прихожу домой и пару часов вечером сижу за компьютером. Ещё - в выходные. Если долго не пишу, начинается творческая ломка - портится настроение, хочется выпить чего-нибудь.
- Лучше пиши.
- Я и пишу.
- А сейчас о чём пишется?
Сказать или нет? Скажу. Я мысленно пробежал по страницам ещё не законченного романа. Нужно было выбрать главное.
- Встречаются двое, - неторопливо произнёс я. - Они знают, что будут спать вместе. Каждый из них знает, что и другой это знает. Но поскольку они занимают определённые места на иерархической лестнице в обществе, и каждый из них хочет сохранить самоуважение и уважение окружающих, им трудно начать близкие отношения. Ведь любовь - это нечто великое и чистое, но очень личное, и её нельзя спугнуть. Они несколько раз в неделю ходят на прогулки и в рестораны, приучают себя друг к другу и к вниманию публики... к тому же надо как-то убивать время. Они считают, что впереди у них ещё есть оно - время. И они не торопят события, всячески оттягивают их. Они правы? Как ты считаешь?
- Возможно, и правы, - задумчиво произнесла Вера. - Но только в том случае, если между ними нет настоящих чувств, нет любви. Они оба опасаются, что после того, как переспят друг с другом, им придётся найти что-нибудь другое, чтобы замаскировать чудовищную бессмыслицу своего совместного существования. Возможно, поэтому они и не торопят события.
Я изумлённый остановился, повернулся к Вере, взял за плечи.
- У нас ведь не так? - спросил, глядя прямо в глаза. Знал, что они могут обжечь, испепелить. Но сейчас их зелёный бархат излучал тепло.
- Прошу, не торопи меня, - тихо сказала она. - Мне надо привыкнуть, освоиться с тем, что ты есть, что ты рядом.
- А ты всегда рядом со мной. Даже когда я работаю или ложусь спать. Я думаю о тебе.
- Прости... знаешь, я ловлю себя на том, что не хочу верить происходящему. Нет... просто, боюсь поверить... понимаешь? - Она опустила взгляд. - Довериться очень сложно. Вернее, очень-очень страшно. Если я доверюсь мужчине, то ни в ком другом уже не буду нуждаться, потому что Он - это всё, что я хочу... Но подумай, Виктор, скольких женщин, которые тебе доверились, ты сделал счастливыми? А теперь ответь себе, достоин ли ты моего доверия, а значит - моей любви, не потеряешь ли интерес к уже пойманной "добыче", не ударишь ли изменой или предательством очень больно в тот момент, когда поймешь, что я "вросла" в тебя? Ты человек творческий, "охотник за музами" и новыми яркими ощущениями. Довериться тебе - значит сознательно поселиться на действующим вулкане: всё прекрасно, но только до очередного извержения... что останется мне когда пепел осядет, а лава застынет? Чувство потери и обжигающая боль?.. Возможно, боль потом и уйдет, но только вместе с любовью, сделав меня совсем другим человеком. Несчастной. Вы, мужчины, стремитесь приручить женщин. И нам приходится "приручаться". А когда даёшь себя приручить, часто приходится и плакать. Ведь мы с тобой оба знаем, что даже в книжках редкие отношения обходятся без слёз. А в жизни... я боюсь. Скажешь, ненормальная, да?