— А не рассказать ли нам, что стало с героями нетленной «Улицы Роз»? — спросил Дуб, измученный поисками согревающей басовую душу темы, — Через 15 лет, скажем… АРИИ — пятнадцать, этой парочке — пятнадцать, Он ей дат знак, она разбила к едреной фене часы, и пустилась во все тяжкие.
- Н-да, он любил и ненавидел, — произнесла я нараспев, уже заглотив крючок дубининского предложения. Наверное, во мне есть что-то рыбье… Например эта привычка заглатывать наживку на беду закинувшим удочку рыболовам. Попадающая вместе с крючком в мой организм субстанция вызывает некий процесс брожения мысли, и я через какое-то время выплескиваю на владельцев удочки ушат сюжетной бредятины пополам с малиновым вареньем.
Итак, герои «Улицы…» уже через полгода наверняка достали друг друга в своем раю в шалаше. Какие там пятнадцать лет! Особенно этот вывод верен, если учитывать, что Он был поэтом (варианты: художником или музыкантом, нуждающимся в постоянной подпитке вдохновения отнюдь не при помощи наблюдения за прогулками своей возлюбленной со случайными кавалерами: «Ты хороша, как прежде, я знаю, но нет больше денег, нет любви!». Честно сказано, по-нашему, по-бразильски, по-детройтски или по-сиетловски: «по money, nohoney» — нет денег, не получишь меда.
Новые экономические реформы окончательно разбивают мечты наших героев. Он не желает променять возвышенный труд поэта на пот и брань строителя, скажем, Третьего транспортного кольца. Она чувствует, что шейпингом и массажем дело не спасти. Детей, слава Богу, нет. Некому требовать дорогущие шмотки, бабки на наркоту или пиво, нет проблем с ранней беременностью или сифилисом. Глухие стены вокруг, ни одной двери со спасительной надписью: «Реальный выход». За стеной точно так же, словно слепые мыши из компьютерного мультика «Шрек», бредут соседи по земному общежитию. Все они (впрочем как и мы) зависят от движения одного пальца Того, Кто Наверху.
Нет, они не стали браться за руки и нырять с 15-го этажа вниз головой, пытаясь наказать своей смертью ненаказуемых. Они уже стали взрослыми и мудрыми, и приняли самое верное в такой бытовой ситуации решение: уходить огородам и, по одному. Кто-нибудь да останется в живых.
Что с ними случится через следующие 15 лет, не знает никто. Может, и помрут, и будут похоронены в сопровождении лохматых кладбищенских псов в обшей могиле за счет города. Каждый имеет право представить себе вероятное развитие событий. Ясно одно: как ни верти, жизнь не проходит бесследно, даже если ты изо всех сил стараешься стереть следы показной беспечностью и пофигизмом. У кого на душе после всего пережитого остается лежать камень, у кого — свинцовая гирька, а у того, кто некогда подал знак «бросить свое ремесло», в сердце — осколок льда.