Время шло, самое страшное было пережито, напор крыжаков слабел, сила их истощалась, хоть и стоило это больших жертв. Ну и бог с ними, думал князь. В такой битве без потерь только небесному воинству можно. Выстояли, теперь наша очередь гнуть к земле, ломать хребтину. Направил на помощь потерпевшей хоругви Краковской земли три хоругви — сандомирскую, велюньскую и русскую хоругвь Галицкой земли. Выслал гонцов к Джелаледдину, чтобы вел своих татар; выслал гонцов к Багардину; слал гонцов в обоз к Чупурне и к Монивиду, чтобы вернул полки в битву; присоединил к споловиненным смоленцам три подольских и львовскую хоругви; слал гонцов к Ягайле, который с началом битвы отъехал к Любеньскому озеру и наблюдал сражение с холма, известить, что немцы остановлены, завязли в истребительном для них бое. Послал за Семеном Мстиславским и Гаштольдом. Те прискакали, оба в помятых мечами доспехах, забрызганные кровью. «Валленрода в котел! — сказал Витовт.— Кончайте! Скоро татары врежутся со спины!» Встретился со Збышеком Брезинским, решили заворачивать крылья, брать немцев Лихтенштейна в кольцо. Потом с десятком рассыльных бояр взлетел на высотку, залюбовался начавшимся окружением крыжаков. Видя спешное уверенное движение хоругвей Семена Ольгердовича, радостно засмеялся: если Ульрик и пригонит свои прятанные полки — не отвратит судьбу; держал победу за хвост — выпустил, улетела, не вернется, поздно. Если ударит в бок полякам, то Гаштольд, Семен, Монивид порубят Валленрода и придут помогать; если ударит в тыл Мстиславскому, поляки высекут Лихтенштейна и подсобят. И татары уже несутся. «Все,— весело подумал князь.— Конец!»
Ульрик фон Юнгинген, обозревая поле битвы, видел и на Ягайловой и па Витовтовой половинах приметный перевес поляков и литвы. Было ясно: король и великий кпязь ввели в бой все своп полки, всех людей. Вот этого момента он так долго и дожидался. Пусть радуются, наблюдая содрогание орденских рядов. Глупая, пустая радость! Вот стоят нетронутые боем, не вынимавшие еще меч и жаждущие его обнажить шестнадцать лучших хоругвей. Через несколько минут они упадут на поляков и литву подобно карающим огненным стрелам архангела Михаила. Упадут, сокрушат, раздавят, разгонят по лесам и болотам, под коряги, в камыши и топи польский, русский и литовский сброд, рассеют его, как достоин того сегодняшний день, празднуемый всеми христианами,— день рассеяния апостолов на земле. Апостолы рассеивали мрак невежества словом, Орден, следуя повелению господа, рассеивает язычников и всех врагов мечом. Так пусть радуется создатель. «Во славу божью! — крикнул магистр.— Вперед!» — и сам повел хоругви брать предопределенную победу. Перестраиваясь на боевой строй, немцы тяжелой рысью припустили на польские ряды.