- Ну, иди... Чего ты, право?
- Пошто я ему? Изгаляться, что ли? - сверкнула она взглядом, однако пошла.
Урядник на завалинке сидит: ногу отставил, руку в карман, глаза навыкате, усы строгие, сам "с мухой".
- Ого, кобылица какая... Ядре-е-ная... - облизнулся он на Анну. - А ну-ка, говори, сударыня... Ты трепалась с Андреем, с политическим? А?
Анна гневно сдвинула брови и тяжело задышала, косясь через плечо на урядника.
- Ты оглохла? - пьяно кричал он. - Я те уши-то прочищу... потаскуха мокрохвостая!..
Как под бичом вздрогнула Анна.
- Бесстыжий... Тьфу! - злобно плюнула ему в лицо.
- А-а-а... Так?! - блеснув на солнце перстнем, он со всей силы ударил ее в висок.
- Ой, ты... - обхватила Анна голову. - Зверь!..
Урядник, весь налившись кровью, вновь взмахнул кулаком, но мужики сгребли его и враз загрозили:
- Ваше благородие! Ты не смей!..
- Ты этого не моги!.. Девка чужая, девка одна...
- Что-о-о?.. - да как даст ногой Анне в живот. - В чижовку! Живо-о!
Анна перегнулась вся:
- Ребеночка убил... батюшки, убил! - И, дико крича, пустилась по деревне.
А от реки, развевая черной бородой, бежал на шум только что выкупавшийся Бородулин. Ему было видно, как в толпе, взлетая и падая, кого-то молотили кулаки: сверкнула шашка, взлягнули в чищеных сапогах ноги - и толпа вдруг бросилась врассыпную.
- Бу-у-унт... Бу-у-унт... - ползая по земле, хрипел урядник.
- Петр Петрович! Ваше благородие... Да ты что?
- Запорю... В каторгу, сволочи...
Ивану Степанычу больших трудов стоило увести урядника домой. Привел, подал сам умыться, - вода в лохани заалела кровью, - сам перевязал ему подбитый глаз.
- На-ка вот, - отрезал ему лучшего сукна на шинель, - порвали, подлецы! - да еще добавил двадцать пять рублей. - Ты лучше забудь... Мало ли чего... Ты с нашим народом не шути... Гольное зверье... Дрянь...
- Только бы начальство не дозналось... А с мужичками сочтемся... И девку тоже...
- Девка чего же... Девка ничего... Жаль все-таки... На-ка, дербулызни коньячку... На-ка рябиновочки...
Когда пьяного урядника положили поперек повозки, Иван Степаныч шепнул ямщику:
- Чебурахни его, анафему, куда ни то в лужу... где погуще... Понял?..
- У-устряпаю, - подмигнул веселый парень и, вскочив на облучок, вытянул вдоль спины и коренника, и лежавшего пластом урядника.
Иван Степаныч зычно захохотал вслед взвившейся тройке и кликнул новую свою стряпку, моложавую вдовуху Фенюшку:
- Ну, как Анка-то?
- Да чего... лежит...
- Истопи-ка пожарче баенку да распарь-ка ее хорошенько, разотри. Чуешь?.. Редьки накопай - да редькой. Ну, живо!