– Вы позвонили Сталину и его отпустили! – с облегчением вздохнула Аделаида.
– Мы потом только узнали, что его перевели в другой, засекреченный город, он не мог нам ничего об этом сказать! Он пошёл на повышение, а мы много лет думали, что случилось самое страшное. А тогда, вот в доме остались я, моя сестра, жена брата и его дочка, та, с которой я гулял, и наша старенькая мама. Время было тогда очень тяжёлое. Сколько я думаю о тех годах, помню, что было очень холодно и всё время хотелось кушать. Жена брата, правда, не долго переживала. Она познакомилась с другим молодым человеком, вышла за него замуж, родила ещё двух детей…
– А девочка? Та, которая была у твоего брага? – Аделаида вдруг подумала, как было бы хорошо, если б сейчас у них появилась эта маленькая девочка, дочка дединого брата! Они вместе играли, она бы познакомила её с Кощейкой… Но тут она вспомнила, что у всех должны быть родители, а если их нет… И страшная догадка молнией пронеслась в голове:
– Её забрали в детдом?!
Аделаиде слово «Детдом» было знакомо хорошо. Это мрачное, пустое здание недалеко от их дома несколько лет назад внезапно стало обитаемым. Ей мама рассказала, что когда родители не любят своего ребёнка, не хотят за ним смотреть или у ребёнка нет родителей совсем, то его отправляют туда. Ну, если родители умерли, то это понятно. А вот зачем мама говорит неправду, что есть какие-то родители, которые не хотят своих детей? Как можно не хотеть своих детей? У них во дворе все их хотели! И Кощейкина мать хотела, и Федькина, а другая соседка недавно вообще ещё одного купила! Маленького такого. Он тебе ни «бэ», ни «мэ», ни кукареку! Могла бы выбрать и чего получше. Но ей, наверно, такой нравится…
И их с Сёмой мама хотела! Она говорила, что если она умрёт, что будет!
Вот брошусь в реку, утоплюсь, – обещала мама довольно часто, – твой отец тут же женится на другой, приведёт её в нашу квартиру, а тебя отправят в детдом!
Аделаида ужасно пугалась и плакала.
«Детдом» – была очень страшная серая двухэтажная постройка за высокими металлическими прутьями и натянутой вокруг железной сеткой. На ней постоянно висели некрасивые, лохматые и ободранные дети. Они были злее всех детей на свете. Когда Аделаиде надо было пройти мимо Детдома, она, если не забывала, быстро перебегала на противоположную сторону улицы. А если они всё-таки успевали её заметить, то в разнобой, перекрикивая друг друга, радостно орали:
Жирная камбала, тебя кошка родила! Бочка! Бочка! Хозо-бочка!
– Так неужели ту девочку взаправду забрали в детдом?! Непонятно…