IX
Свою жизнь Маргарита Михайловна посвятила памяти мужа и воспитанию ребенка. Она схоронила отца и мать, и с каждой новой утратой росла ее привязанность к сыну. Вечная ее грусть имела на него сильное влияние, и он был не по летам тих и задумчив. Первые его воспоминания относились к Бородинскому полю, где мать, гуляя с ним, рассказывала ему о пророческом своем сне, о страшной битве, о смерти его отца, о темной октябрьской ночи, когда она отыскивала его труп. Мальчик живо помнил, что раз, когда ему было лет шесть, она сказала ему:
- Эта батарея - могила твоего отца, посади на ней дерево в его память: неси за мной этот маленький тополь.
Она взяла лопату и пошла на батарею, где стала рыть землю, заставляя ребенка помогать ей по мере его сил, и слезы ее капали на корни дере-ва, которое его ручонки поддерживали с усилием над вырытой ямой.
Вся обстановка, среди которой рос Коля, усиливала врожденную наклонность к грусти, наследованную им от отца. Он не знал шумных и резвых игр, все его любили за сердечную его мягкость и доброту, но скромный и тихий мальчик умел уже внушать к себе уважение. В семейных преданиях сохранился анекдот, который дает понятие о нем. Он был записан в Пажеский корпус и лишь по слабости здоровья жил при матери. Но ему следовало выдержать довольно трудные экзамены, и, чтобы приготовиться к ним окончательно, он должен был провести несколько месяцев в корпусе. Тогда Маргарита Михайловна переехала на время в Петербург, где она сама и мадам Бувье могли часто навещать свое сокровище. Появление француженки вызвало смех пажей.
- К Тучкову ездит его няня! - закричали несколько голосов, и насмешки посыпались на него со всех сторон.
Слово няня оскорбительно для четырнадцатилетнего мальчика, однако, честное чувство взяло верх над детскою обидчивостью. Коля покраснел, но сказал твердым голосом:
- Да, она моя няня, но любит меня как сына, и я прошу, чтобы никто над ней не шутил.
Смех и шутки действительно замолкли. Про-шло дня два, и дети играли на дворе, когда увидели приближающуюся коляску, в которой сидела мадам Бувье. Коля побежал навстречу няни, помог ей выйти из экипажа, расцеловался с ней, и, взяв ее под руку, провел мимо своих товарищей. С тех пор молодежь оказывала особенное уважение и ему и мадам Бувье.
Радовалась и не могла нарадоваться на него Маргарита Михайловна. Коля был целью ее жизни, единственной ее отрадой и постоянной заботой. Она писала для него свои записки, где высказывается вся ее материнская нежность. Но, к сожалению, от них сохранился лишь небольшой черновой отрывок, который мы здесь приводим: