Кроме этого грустного эпизода ничто не ознаменовало ее игуменства, и ничто не перемени-лось в ее жизни, ни в отношениях ее к сестрам обители. Она не позаботилась даже о том, чтобы заказать себе игуменское место, и во время службы сидела по-прежнему на маленькой скамеечке около печки. Не мало оскорблялись этим сестры.
"Уж очень нам обидно было, - рассказывала мне одна из них, - и стали мы к ней приставать:
- Помилуйте, - говорим, - матушка, чем же мы хуже других? Везде игуменье почет делают и везде у нее место в церкви, а у вас его нету. Кто войдет - и не узнает, что вы у нас игуменья, на простой скамеечке сидите, ничем от нас не отличаетесь.
Рассмеется она, бывало, и скажет:
- Не нужно мне никакого отличия, отступитесь от меня, глупые, - и прогонит нас.
А уж как она восприемницей была нынешней царицы, да вернулась из Петербурга, так мы ей просто прохода не дали. Не было дня, чтобы мы к ней с этим не хаживали.
- Матушка, - говорим, - за что ж нам такой срам? Ведь не похоже, что вы восприемница царицы, а точно вы под началом, что у вас место отнято.
Так мы ей надоели, что уж раз она рассердилась:
- Видно, говорит, вашей дури мне не переспорить; чтобы только от вас отвязаться, закажу кресло.
Как привезли его да поставили в церковь, мы в такой радости были! И матушка пришла:
- Ну что, говорит, довольны вы теперь?
- да вдруг заглянула в уголок, где всегда сиживала и спрашивает: - А где ж моя скамеечка?
Мы говорим:
- В алтарь ее убрали, матушка, уж она теперь не нужна.
А матушка говорит:
- С чего вы это взяли? Потешила я вас, заказала кресло, вы на него и любуйтесь, а я буду по-прежнему в своем уголке сидеть: мне там молиться удобнее.
Так в уголке и сидела. Уж разве в праздник иногда у нас наезжие бывают, так она нас потешить захочет и станет на игуменское место".
XXIII
Мне пришлось слышать о матери Марии трогательный рассказ одного из французских негоциантов, поселившихся в Москве. Мы назовем его господином Д***. У него была сестра лет восемнадцати. Умственные ее способности, вследствие несчастного случая, приключившегося с ней в детстве, сильно пострадали. Она была нрава кроткого, но ею завладевали порой самые странные фантазии; переспорить ее, пока она находилась под их влиянием, было невозможно, и семейство приходило в отчаяние. Переходя от прихоти к другой, молодая девушка объявила, что желает поселиться в монастырь. Она молилась и была набожна по- своему, но различие вероисповеданий не существовало для нее, и господин Д***? На основании того, что слышал о бородинской игуменье, обратился к ней письменно. Он не скрыл от нее положение своей сестры, просил настоятельницу монастыря принять ее под свое покровительство и прибавил, что семейству было бы очень грустно, если бы Розина (так ее звали), благодаря постороннему влиянию, была отдалена от католической церкви. "Овладеть бедной девочкой не трудно, - писал он, - но мы надеемся на вас".