С улицы послышался пронзительный крик. “Они уже идут, сын мой”, — сказал Феодор и встал, расправляя свои могучие плечи.
“Отец, отец, — почти шепотом спросил отрок, — ты будешь с ними биться?” Феодор помолчал, а потом сказал: “Нет, дитя мое. Господь наш Спаситель не защищался, когда Его убивали, а мы — Его ученики… Давай, дитя, помолимся”. Но не успели они встать на молитву. Послышались крики многих русских голосов. Они чего-то требовали и кричали. Феодор запер дверь и открыл окно. “Что вы хотите, благородные русские люди?” — спросил он на ломаном русском языке. Во дворе и за забором стояла большая толпа киевлян. Но все они были без оружия, только у некоторых были в руках топоры. Вперед выступили трое здоровых мужчин. Один из них был жрец бога Перуна. “Великий князь вернулся с победой, — сказал сухо жрец, вращая туда и сюда своими черными глазами, — богов надо благодарить. Жребий пал на твоего сына”. Толпа закричала, завыла на разные голоса, требуя отрока в жертву Перуну. Феодор поднял руку. Когда все смолкли, он сказал: “Боги ваши — не боги, а бездушные идолы, а кто им кланяется, тот подобен им. Сына моего не отдам бесам”… Но слов его разобрать было уже нельзя. Злобный рев толпы потряс окружающую местность. Жрец быстро удалился, чтобы доложить обо всем князю. Народ продолжал осаждать дом варяга. Феодор закрыл все двери, окна и встал с сыном на молитву. “Господи, — говорил он, — пришел час прославить имя Твое среди этого темного народа. Да будет воля Твоя, Господи. Мы молим Тебя, Владыко, пусть кровь наша будем семенем к Просвещению этого русского народа. Пусть и они узнают Тебя — Милостивого, Истинного Бога, Творца неба и земли! Пусть сокрушатся в прах и пепел их идолы бездушные, и воссияет истинное Солнце святой веры христианской над русской землей”… Отрок Иоанн распростерся на полу в молитвенном положении. Его кудрявые волосы упали на земляной пол. Он что-то шептал и казался настоящим агнцем, приготовленным на заклание… “Да будет воля Твоя, Господи!” — сказал Феодор. “Да будет воля Твоя, Господи!” — повторил Иоанн. И они встали. Отец поцеловал сына. Сын обнял и поцеловал отца, и оба поднялись на высокое крыльцо. В это время новая, еще большая толпа приближалась к дому. Жрец бога Перуна торжественно шел впереди. На этот раз люди были уже вооружены топорами, копьями, кольями и другими орудиями. Приблизившись к дому, жрец крикнул скрипучим, но сильным голосом: “Повеление великого князя — отдать отрока в жертву Перуну. Боги возлюбили сына твоего и требуют его к себе”. Феодор возмутился, но сдержал гнев свой. Он решил обратиться к народу как можно добрее, чтобы зародить в них семя правды Христовой. “Славные киевляне, — начал он, подбирая русские слова, — ваш князь один из мудрых князей, и вы его достойны, но худо то, что жрецы обманывают вас и заставляют кланяться бездушным идолам, которые, как вы и сами видите, не едят, не пьют, не ходят, не говорят”. Толпа загудела, как растревоженный улей. “Один есть Бог Истинный — Иисус Христос, — повысив голос, продолжал Феодор, — Он сотворил небо и землю. Он призывает и вас к Себе, чтобы дать вам не только временную, но и вечную жизнь. А ваши боги — идолы бездушные. Слышно, что сам ваш мудрый князь Владимир перестал верить им…” Киевляне слушали, пока святой Феодор говорил им о Боге, сотворившем небо и землю, а когда они услышали о своем любимом князе, что он будто перестал верить богам, народ закричал, заволновался. “Он не только поносит наших богов, — закричал жрец, — но и клевещет на нашего князя. Смерть им!” Этого было достаточно, чтобы зажечь дикую ярость в киевлянах. “Смерть! Смерть им!” — ревела многотысячная толпа. Люди кинулись к столбам, на которых было построено крыльцо. Застучали яростно топоры. Столбы были быстро подрублены. Крыльцо пошатнулось, затрещало и рухнуло на землю… Святые мученики погибли под обломками.