Довольный Корбо повесил трубку и, мурлыча песенку, закурил сигару.
— Мне приходит игривая мысль, — обратился он к Пьеру, — надуть нашу почтенную Академию.
— То есть как? — удивился Пьер.
— Не пугайтесь, дорогой друг! — Надуем мы ее самым благородным образом. Во-первых, я буду болеть еще месяц, а, во-вторых, мы сделаем письменный доклад. Мне нужно быть свободным и поработать это время с Гастоном.
Корбо с места в карьер набросал Пьеру задуманный им план работ.
Но не успели они закончить своих совещаний, как в кабинет влетел крепкий здоровяк и начал, что есть мочи, трясти руку Корбо своей жилистой лапой.
— Черт возьми, — восклицал он, — ты, Жан, совсем стал чернокожим! И не стареешь совсем, а ведь года на четыре старше меня. Стоит только сравнить, — он хлопнул себя по лысой голове, — это голое колено с твоей шевелюрой! Ну, куда опять несет тебя?
— Подожди, подожди, — остановил его Корбо, — познакомься раньше — мой друг, Пьер Сорокин.
— Гастон Форестье, — смутившись и только что заметив постороннего, пробормотал Гастон.
Корбо расхохотался.
— Знаете, Пьер, он, этот медведь Гастон, страшно ревнив к моему авторитету. Ради бога, никогда не критикуйте меня в его присутствии.
Он сердечно обнял и потрепал по плечу Гастона.
За ужином Пьер и Корбо узнали радостную весть, что Форестье придумал новую конструкцию аэроплана огромной грузоподъемности, с тремя каютами, с новым типом моторов. В качестве двигательной силы, вместо бензина, им будет применено особое, сильно конденсированное вещество, изобретенное Антуаном Пармантье. Ожидая мнения и одобрения Корбо, он с увлечением рассказывал свои планы, делая даже цифровые выкладки.
Корбо пришел в восторг.
— Маргарита, — вскричал он, — самого лучшего вина! Будем пить за здоровье Гастона и за его машину!
Радостный ужин затянулся далеко за полночь. Собеседники решили устроить ангар на дворе виллы Корбо и как можно скорее начать постройку «Титана», как окрестили будущий воздушный корабль.
* * *
Прошло три недели, как начались работы на дворе виллы, под руководством Гастона Форестье и Корбо. Погода была чудесная; кругом, словно обсыпанные белым и розовым пухом, стояли в цвету персики и абрикосы. Весеннее томленье пробегало огоньками в крови, волновало и пьянило, но вся эта энергия, которая так сладко разряжается в объятиях и поцелуях, на вилле Корбо вкладывалась в работу. Весеннее возбуждение только увеличивало вдохновенье, и милые образы женщин заслонялись «Титаном» и Па-рутой.
Работа становилась экзальтированной, как подвиги пустынников, хотя тут, рядом, пряно дышал огромный Париж всеми ядами своих соблазнов. Впрочем, при таком увлечении работой время мелькало незаметно, а новые события вокруг Фогеля и Паруты еще более придавали вдохновения.