Вокруг водонапорных башен раскинулся немаленький такой квартал трущоб, кое-как слепленных из подручных материалов. Сильно занесённый песком, даже несмотря на выставленные по периметру ветрозаградительные бетонные плиты.
Квартал был брошен.
Только ветер гулял среди покосившихся хибар, слепленных из ржавых листов металла и пластика, ободранного со зданий. Ветер играл на этих диковинных инструментах, наполняя всё вокруг то чем-то напоминающим истеричный смех, то чем-то напоминающим протяжный плач.
Что-то хрустнуло под подошвой ботинка.
Я скосил взгляд вниз. В тонком слое песка на выщербленном асфальте покоились десятки одноразовых шприцев. Последствия разграбления какого-нибудь склада медицинских принадлежностей? Остатки полевого госпиталя? Приют местных наркоманов?
Ещё десяток шагов вперёд, и дорогу перегораживает низкая бетонная стена, на которой что-то бурое подтёками покрывало многочисленные выщербины от пуль. Хруст пластика под ногами сменился лёгким позвякиванием пустых тускло-жёлтых латунных цилиндров.223 калибра.
Место, где можно идти по гильзам и шприцам. Возможно, под прицелом чужого взгляда, ловящего тебя в диоптр армейского карабина. Чей это взгляд? Вряд ли адекватного человека – просидеть столько недель в разрушенном городе и хотя бы слегка не тронуться умом крайне затруднительно. Тот цээрушник, тот солдат, бородачи… Да они же явно психи, напрочь упоротые если уж не обычными наркотиками, то царящей здесь атмосферой.
Безумцы вокруг, голубое небо над головой и хруст пластика под ногами. Истерический смех, гуляющий среди трущоб. Плач, накрывающий их же.
Это было бы даже смешно, если бы не было так паршиво. Поэтому улыбаться в Кувейте… совсем не улыбается. Потому что здесь, наверное, даже улыбка – это оскал пустого черепа.
Ветер крепчает. Ему надоедает играть постапокалиптический рок, и поэтому вдали уже видна идущая из глубины материка стена поднятого в воздух песка.
Видимость падает, пекло вокруг становится нестерпимей. Та же ерунда, что с зимним ветром зимой. Пока его нет, и при минус двадцати можно жрать на улице мороженое, а как появится, так и при минус пяти взвоешь.
Укрываемся в одной из хибар, пережидая очередную бурю. Вокруг следы чей-то жизни – поломанная дорогая мебель, полузасыпанные песком когда-то шикарные, а сейчас просто драные матрасы. Лакированный ботинок с оторванной подошвой, какие-то тряпки, пустые обёртки из-под фастфуда… А это что ещё такое?
Присев у грубо прорезанного в куске пластика окошка, вытаскиваю из песка грубо сшитую самодельную куклу. Шёлк, парча… Вместо глаз – серёжки с поблёскивающими камнями, вместо волос – обрывки золотистых цепочек. Хм… Нет, не может это быть настоящими бриллиантами и золотом, это уже чересчур…