“Надо уходить”, – решительно подумал он.
Взгляд обежал опустевшую комнату. Слуги, приготовив помещение для предстоящей трапезы своих господ, незаметно удалились.
- Феликс, – тихо позвал он брата.
Из-за фонтана моментально высунулась его голова.
- Бежим, – и знаками показал в направлении двери.
Тот согласно закивал и быстро поднялся.
- Туллия?
Фабий оглядел комнату. В спешке прячась, он не успел заметить, где укрылась дочка адвоката. Та высунулась из-под стоявшего возле дальней стены ложа. Поняв все без слов, она кинулась к выходу.
- Друг мой, Гней, – услышал Фабий хриплый мужской голос. – Я все не могу избавиться от опасений. Все ли мы рассчитали и предусмотрели? Нет ли где ошибки, могущей погубить дело?
- Успокойся, Антоний, – весело ответил его собеседник. – Сколько можно выжидать, вымерять, подгадывая подходящий случай? Надоело. Пора действовать. И хвала богам мы, наконец, решились.
Фабий узнал этот голос. Этот же человек несколько минут назад общался с сирийцем.
Метнувшись обратно и спрятавшись за пальмой, он принялся наблюдать за хозяином дома и его гостем. Сердце бешено колотилось, ладони взмокли, в ушах противно стучало.
Флавий Сцевин легкой походкой вошел в комнату и, скинув сандалии, улегся на ложе. Его спутник, которого он назвал Антонием, расположился рядом, присев на соседнее. Теперь свет от горевших светильников ярко осветил их лица и Фабий смог хорошенько разглядеть человека, причинившего их семье столько неприятностей. А заодно и его приятеля.
Он оказался высоким белокурым мужчиной примерно сорока лет. Капризный рот с тонкими губами постоянно двигался, складываясь то в радостную ухмылку, то в гневную гримасу. Над маленькими проницательными голубыми глазами нависли густые брови. Взор периодически вспыхивал легкой насмешкой, резко переходящей в неподдельное веселье. Безвольный подбородок предавал лицу некоторую строгость, граничащую с безразличием.
Сидевший рядом с ним толстяк с низким лбом, почти полностью закрытым падающими на блеклые глаза вьющимися волосами показался Фабию немного скованным, словно он чего-то опасался. Хитрая улыбка, игравшая в уголках рта, скорее походила на гримасу отчаяния.
Беззвучно вошли слуги и наполнили два больших кубка рубинового цвета вином. Мужчины выпили молча и взглядом потребовали налить еще.
- Хороший сегодня был день, солнечный, – блаженно потянувшись, прогудел Сцевин, приступая к еде.
- А для кого эти два дивана? – поинтересовался Антоний.
- Чуть позже к нам присоединится моя жена со своей подругой, – хозяин дома, разрезал маленьким ножом яблоко и надкусил. – А пока я бы хотел побыть только в твоей компании, мой славный друг Антоний Натал. Нам есть что обсудить.