Одновременно комета начинает расти и достигает невероятной величины. Душераздирающий женский вопль. Музыка умолкает, и комета уменьшается до прежних размеров. Женщина в смятении убегает. На площади начинается суматоха. Диалог звучит резче, с отчетливым шипением и присвистом, но слова по-прежнему разобрать трудно:
— Это предвестие войны!
— Уж точно!
— Да какое там предвестие!
— Еще увидишь!
— Что вы все заладили? Это предвестие жары!
— Нашей испанской жары!
— Хватит вам!
— Эта комета слишком уж громко свистит!
— Просто оглушает!
— Она наведет на Кадис порчу.
— Ай! Порчу на Кадис!
— Тише! Тише!
Все снова смотрят на комету.
В тишине приятно звучит голос Офицера городской стражи.
Офицер. Расходитесь по домам! Нечего глаза таращить! Насмотрелись, хватит. Только галдите попусту! Много шума из ничего. Что ему сделается, вашему Кадису!
Голоса из толпы. Но ведь это же знамение! Знамений ни с того ни с сего не бывает.
— О великий и страшный Бог!
— Скоро война, вот что значит эта комета!
— Дубина ты! Кто в наше время верит в кометы! Мы, слава богу, не дураки.
— Вот-вот, такие умники, что скоро без головы останемся. Бараны безмозглые, вот мы кто. А бараны на то и есть, чтобы их резать.
Офицер. По домам! Война вас не касается. Это наше дело, а не ваше.
Н ад а (калека). Ох, если бы так! Но ведь нет же, офицеры-то умирают в своей постели, а животы протыкают нам!
Голос из толпы. Нада, Нада пришел. Придурок явился!
Другой голос. Ну, Нада, ты все знаешь. Скажи-ка нам, что значит эта комета?
Нада. Вам не понравится то, что я скажу. Вы вечно надо мной насмехаетесь. Спросите у студента, он будущий врач. А я лучше побеседую с бутылкой. (Подносит ко рту бутылку.)
Голос из толпы. Диего, на что он намекает?
Диего. Какая разница? Не трусьте, и все будет в порядке.
Голос из толпы. Надо спросить, что думает офицер.
Офицер. Офицер думает, что вы нарушаете общественный порядок.
Нада. Стражникам можно позавидовать. Они мыслят просто.
Диего. Смотрите, опять...
Голос из толпы. О великий и страшный Бог!
Снова слышится вой сирены. Комета проплывает второй раз.
Голоса из толпы. Хватит, хватит!
— Довольно!
— О Кадис!
— Она воет!
— Это порча...
— На наш город...
— Тише! Тише!
Бьет пять часов. Комната исчезла. Светает.
— Нада (стоя на каменной тумбе, насмешливо). Ну вот! Я, умнейший и образованнейший человек в городе, пьяница, потому что мне на все плевать и я брезгую вашими почестями, всеобщее посмешище, ибо я сохранил свободу открыто все презирать, — я, сам Нада, желаю после этого фейерверка сделать вам бесплатное предостережение. Итак, имею вам сообщить, что дело наше плохо и, дайте срок, будет еще хуже. Заметьте себе, что дело наше плохо уже давно. Но осознать это дано было только пьянице. Чем же оно плохо? Это уж вы, мои благоразумные сограждане, должны угадать. А я остаюсь при своих взглядах, я давно пришел к выводу, что между жизнью и смертью большой разницы нет, а человек — просто щепка, которая отлично горит в костре. Верьте мне, у вас будут неприятности. Комета — дурной знак. Это сигнал тревоги! Вам не верится? Я так и знал. Вы думаете, если вы едите три раза в день, отрабатываете свои восемь часов и содержите двух жен, то все в порядке. Но вы не в порядке, вы в строю! Благодушные, аккуратно построенные в затылок, вы вполне созрели для беды. Ну, люди добрые, я вас предупредил, совесть моя чиста. Впрочем, можете не волноваться, вами наверху занимаются. Чем это пахнет, вы сами знаете: с Ним шутки плохи!