Сергей, по своей всегдашней привычке все прибавляя и прибавляя шаг, чуть не бегом обгонял строй. Но на обочине споткнувшись о кусок тележного колеса, чуть было не упал и почему-то сконфуженно оглянулся.
На него с каким-то участием, очень по-доброму смотрели ясные, черные, благожелательные глаза. На секунду Сергей остановил свой взгляд на этом молодом, раскосом, скуластом парне. Только это лицо и увидел Сергей, будто бы и не было вокруг больше никого.
Позже он опять увидел этого парня, но уже в штабе полка. И снова отметил, какие выразительные у него глаза, излучавшие хорошее настроение и доброе расположение духа.
У Сергея тогда было задание написать об отличившихся бойцах второго батальона, который только что выбил немца из деревеньки, куда его и направили. Уточнив дорогу, он заторопился к месту недавнего боя. Шел и все время вспоминал почему-то широкоскулое загорелое лицо, ясные черные глаза случайно встреченного солдата.
Давно ли и сам, он, Сергей, таким же юным учился в военно-политическом училище в Житомире? Давно ли бережно хранил номера «Пионерской правды», где были (центральная пресса!!!) помещены две его заметки и двенадцатистрочное стихотворение о Пушкине? Давно ли? А как потом с двумя кубарями в петлице был комиссаром разведроты в танковой дивизии, выходил на тактические учения? Как восторженно читал он ночью в Перемышле стихи Пушкина, в ту самую ночь, когда началась война! И как тогда, в первый же день войны, за какой-то огромный непреодолимый барьер было отброшено далекое босоногое и голодное детство, работа в районной газете, куда его почетно пригласили, как способного селькора. И только ясно всплыли в памяти слова редактора районной газеты Феофана Евдокимовича Козырева. Он знал отца Сергея, воевал с ним, хорошо помнил его и сказал, что Сергей очень похож на отца. А отец Сергея, неграмотный мужик, был человеком смелым в бою... В первую империалистическую имел «Георгия». После Октябрьской революции сразу же вступил в ряды молодой Красной Армии. Стал советским командиром, в боях против Деникина под Воронежем был тяжело ранен и вскоре умер, не успев получить положенной за храбрость награды уже от Советского правительства.
...Сергей шел по вечереющему молчаливому лесу, удивляясь необычной тишине и тому, что не встретил никого. По мере приближения к деревне он все острее, просто физически чувствовал подстерегающую его беду. Может быть, поэтому и не сразу вошел в деревню. Перед тем как выйти из леса, он предусмотрительно (война научила этой осторожности) остановился и долго рассматривал улицу, совсем близко подступавшую к обожженным деревьям.