Тоска, бл...! Печаль, нах...!
Инстинкт кричит: "Бегом!". Но не говорит - "куда". Сдерживать глубоко инстинктивные, из глубины души рвущиеся поползновения и намерения - вредно для здоровья. При таком уровне тоскливости и безысходности... срочно нужна новая забава. А какая? - А вот это уже чисто технический вопрос. Вопрос ширинности кругозора и глубоковизны ассоциаций.
В очередной раз выходя во двор, прихватил заодно мусорное ведро с золой. А напротив кучи, куда всё это надо вывалить - птичник. Там, естественно, птицы. Конкретно - гуси. И никого из прислуги. Интересно...
"Гуси-гуси - Га-га-га.
Полетаем? - Да-да-да!".
И чего только от смеси безделья со вздрюченностью не сделаешь!
В этот раз я пошёл делать из гусей "сталинских соколов". Звёзды на крыльях сажей нарисовал. Ну не кровью же! Не резать же чужое имущество. Птички откормленные, благостные, последнюю неделю своей короткой жизни мотают. Совсем как я... А потом ножичком по горлышку... или кистенём по темечку... Надо бедненьким хоть какой "праздник жизни" напоследок устроить.
"Аве, Цезарь! Идущие на смерть - приветствуют тебя". Хотя здесь, наверное, правильнее: "... идущие на стол...".
К этому времени опять стемнело. Птичницы топали через двор гурьбой для вечерней подкормки, когда им навстречу толпой ломанулись мои гусе-соколы. Со звёздами на растопыренных крыльях и с ужасом в распахнутых клювах. Через мгновение птичницы отличались от птиц только отсутствием звёзд. Ошалелый клёкот пернатых смешивался с таковым же, но визгом - женщин.
"Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца - пламенный мотор".
Вот насчёт разума - неуверен. А так-то вполне... "Моторы" у всех... пламенеют. Огнём - горят, жидким - кропят, воплями - исходят.
"Яблоки на снегу - розовые на белом
Что же нам с ними делать, с яблоками на снегу".
Известно что - ловить. Только не розовое, а красное - красные гусиные лапки. Потому что сами гуси - белые, и в этих сгущающихся сумерках на снегу - самих птиц плохо видно.
Кстати, чёрные звёзды на крыльях прекрасно дополняют маскировку для фона из замусоренного снега. Я сам одного шипуна только с двух шагов разглядел, когда он в лоб на таран пошёл.
-- Птиц! Нихт шлиссен! Я не "хенкель" - нечего меня таранить!
Птиц понял, и стал пристраиваться мне в хвост. С тем же шипением и агрессивными намерениями. Был бы у него хоть один пулемёт - я бы давно уже "дымил и падал". А так сумел вернуться на базу: заскочил в оружейку и дверь перед клювом захлопнул. Как он с той стороны клювом щёлкал! Три раза на штурмовку заходил! Но бронебойных - не было. Потом его бабы увели.