Внутренне христианская личность всегда свободна, ибо свобода есть неотъемлемый дар Божий, не зависимый от внешних условий существования. Внутренняя свобода может быть искажена лишь собственным произволом или добровольно утрачена, когда человек подпадает рабству страстей. Таким образом, подлинная свобода связана с самообладанием и предполагает внутреннюю дисциплину, благодаря которым происходит развитие, становление высокой, сознательно ответственной личности.
При сочетании внешней, общественной, и личной свободы, как стремление к личному и общему во Христе Иисусе спасению, может быть достигнут наилучший результат деятельности, в том числе пастырской.
Но главное, пастырь всегда и везде должен оставаться служителем Божиим. Он не может быть священником только в храме, а вне его жить, говорить, мыслить и вести себя по–другому, не как священник, а как светский человек. Двойная жизнь и двойная мораль недопустимы: "…кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами", — говорит Господь (Мк. 8, 38). Священник обязан быть церковным всегда и во всем, но церковность не есть только внешнее благоприличие или согласие с общепринятым учением и правилами, но внутреннее состояние души, которая любит Христа, для которой Церковь Христова есть Путь, Истина и Жизнь. Если есть в служителе Божием горение веры, пламенная и святая ревность, то этим благодатным огнем он зажигает души других к молитве, подвигу и благим делам. Если же в самом священнике вера еле теплится, если он теплохладен, не ищет Божественный свет, не стремится всеми силами к Царству Небесному, то от такой, по словам подвижников, "еле тлеющей головешки" вряд ли кто–то загорится.
Священникам, как и апостолам, дано "знать тайны Царствия Божия"(Лк. 8, 10). Это не есть какое–то эзотерическое знание тайн, сокрытое от непосвященных. В христианстве подлинном ни от кого нет секретов, все явно и открыто, как о том засвидетельствовал Сам Христос перед синедрионом: "Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего"(Ин. 18, 20). Но в христианстве есть неиссякаемая Божественная глубина и высота, которые недоступны праздному рационалистическому любопытству, но открываются ищущим чистым сердцем в смиренном богомыслии и вдохновенном молитвенном богообщении. Причастником и сотаинником небесных Тайн, света и красоты грядущего Царствия Божия, его Правды и Силы, содержащихся в Таинствах церковных, священник становится сам и приобщает к ним верующих прежде всего через богослужение и литургическую молитву, выше которой ничего нет на свете.