— Господи, от чего же зависит судьба Франции!
Лафортюн опустил подзорную трубу. Сомнений не было: огонь, неподвижный огонь, горел на вершине колокольни!
— Господин маршал! Господин маршал! Сигнал! — заревел драгун-великан. Его случайно выбрали из числа солдат, сопровождавших короля, и поручили ему ответственнейшее дело — наблюдать за колокольней. Лафортюн вбежал в палатку Мориса Саксонского. Тот, как и король, всю ночь не смыкал глаз. Сейчас они оба склонились над картами вместе с генералами, членами генерального штаба.
— Клянусь моей бессмертной душой! Значит, они все же добились своего! А как ведет себя свеча, приятель? — закричал маршал, делая знак Эрнодану выкатить наружу свое плетеное кресло.
— Что? Как ведет себя свеча? Да никак, господин маршал! — ответил Лафортюн, от растерянности почесывая зад.
— Что значит «никак»? — рявкнул Морис Саксонский, готовый обвинить несчастного драгуна во всех смертных грехах.
— Дык вот так! Никак и значит «никак»! Мой капитан, тот самый, что толкает ваше кресло, сказал мне, чтобы я, значит, глаз не спускал с колокольни всю ночь. А когда загорится там, мол, огонек, чтобы я, значит, пришел да упредил вас, господин маршал. Еще он сказал, что если свечкой-то будут махать и рисовать крест, то тоже, чтоб я пришел и упредил… ну, а ежели ничего не будет, то, значит, ничего и не будет. Ну дык вот, огонек-то, значит, загорелся, но никуда он не двигается, точнехонько как мой большой палец, потому как сапоги-то у меня, значит, больно тесные… Уж простите, господин маршал, и вы, ваше величество… Ведь я уже докладывал об ентом капитану… разве не так, капитан?
Эрнодан де Гастаньяк, стоявший позади кресла маршала, отвел глаза и стал рассматривать звезды на небе. На лице короля было написано неподдельное изумление.
— Дай мне твою подзорную трубу, болтун! — проворчал Морис Саксонский. Через секунду он уже пытался отыскать в ночи колокольню.
— Немного правее, господин маршал! — любезно подсказал Лафортюн.
Морис Саксонский бессильно уронил руку, подзорная труба выпала из его ослабевших рук…
— Ах, сир, нет никакого сомнения! Этот человек прав! Огонек свечи неподвижен. Нас предали! Взгляните сами, ваше величество! — тяжко вздохнул маршал.
«О, мое сердечко! Мое сердечко! Что же ты наделала?» — с укоризной подумал о Батистине король. Он машинально взял из рук Эрнодана подзорную трубу, направил ее на колокольню, настроил… и так и подскочил на месте:
— Но… маршал! Что за чушь вы несете? Огонь движется!
— Что-о-о? — заорал Морис Саксонский и буквально вырвал подзорную трубу из рук монарха.