Батистина бросилась на Флориса с кулаками. Она кусалась, била его в грудь, царапалась.
Флорис окончательно утратил власть над собой. Вся злость, все обиды последних дней ударили ему в голову. Глаза застлало красноватое облако. Он собирался как следует выпороть Батистину. Это желание давным-давно жило в его душе, наверное, с самого момента возвращения во Францию. Он вспомнил, как проделывал это в детстве, когда Батистина была несносной девчонкой. Она и сейчас оставалась такой.
Батистина пребольно укусила Флориса за руку. Он вскрикнул и повалил ее на землю, на сползший с ее плеч плащ. Батистина почувствовала, как в спину ей вдавились какие-то щепки и сушняк. Она сопротивлялась, царапала Флорису щеки, пытаясь добраться до глаз. Разоблачение позорной тайны ее рождения должно было бы оглушить Батистину, но все получилось наоборот. Она была возмущена до глубины души. Шлюха! Потаскуха! С каким надменным, спесивым видом он бросил ей в лицо эти гадкие слова! Да как он посмел!
Они молча катались по земле. Гнев ослепил Флориса и пробудил в нем инстинкт собственника, самца, желавшего победы. Он сжал запястья Батистины и навалился на нее всем телом. Девушка продолжала биться и стонать, но что-то в ее поведении изменилось: она тяжело дышала, в глазах горел огонь. Уже знакомый ей жар охватывал бедра. Флорис, будучи весьма опытным в любовных делах мужчиной, тотчас же уловил это изменение в поведении Батистины. Намерение наказать девушку сменилось острым желанием. Он провел рукой по ее трепещущему телу, приподнял рубашку и осмелился на первую ласку, от которой оба задрожали. По шелковистой коже Батистины волнами пробегали мурашки, Она задыхалась. Все ее тело призывало его. Она позволила ему раздвинуть себе ноги… Флорис резко отдернул руки, приподнялся, сгорая от стыда, и хотел встать. Он решил все же не трогать Батистину, не пользоваться благоприятным моментом, когда безумие охватило их обоих, даже если она и отдавалась другим мужчинам. Он опять схватил Батистину за запястья, намереваясь поставить ее на ноги. Она вся сжалась в комок, глаза были плотно закрыты, по телу пробегала дрожь. Батистине было стыдно, она ненавидела Флориса за все сказанное. Но чувства, владевшие ею в эту минуту, были сильнее всего на свете. Батистина обвила шею Флориса руками и притянула его к себе, сладострастно вздыхая. Он смотрел на нее, такую прекрасную, такую желанную, покорную, томную, с влажными губами и капельками пота на атласной коже. Ноздри Флориса затрепетали, он не мог долее сопротивляться этому извечному зову, желание было слишком острым.