Ведущий конструктор Наталья Ивановна, высокая красивая женщина в ярко-красном платье, с тяжёлым узлом чёрных волос на затылке, торопливо разложила на столе чертежи, графики, расчёты и говорила, переводя дыхание после каждой фразы.
Острый жёсткий карандаш, которым она пользовалась вместо указки, был необыкновенно скользким и вертлявым и часто выскакивал из пальцев. Кто-нибудь из мужчин ловил его и протягивал женщине. Она благодарила и продолжала рассказывать, как пере-считывались диаграммы остойчивости «заказа» (так называли лодку на заводе), сделанные центральным конструкторским бюро при проектировании корабля. Пересчёт был вызван тем, что, как бывает всегда, вес готовых механизмов и вес корпуса несколько отличались от расчётного.
Девушки-копировщицы бросили работу, перестали шептаться и смотрели на ведущего конструктора.
У всех в голове металась мысль, что, может быть, не ведущий конструктор, а она, копировщица, забыла провести какую-нибудь одну линию или провела её не так.
И теперь пришли эти люди, которые под водой боролись с загадочным поведением лодки и, может быть, только чудом уцелели. На их лицах сохранилось пережитое волнение, но они не ругаются, не возмущаются и даже бросают такие слова, как «реверанс», «сюрприз», и даже улыбаются.
В большой комнате конструкторского бюро стояла необычная тишина, лишь слышались шелест бумаги, голос Натальи Ивановны и дыхание мужчин.
...А на подмосковском аэродроме ревели пассажирские самолёты и, казалось, подпрыгивали на своих толстых лапах-шасси, ожидая, когда по трапам поднимутся военные и штатские с портфелями, объединённые одним словом: комиссия.
На следующий день, когда прилетел главный конструктор проекта, Наталья Ивановна опять раскладывала чертежи. Карандаш снова невпопад прыгал по бумаге и вырывался. Его снова ловили и возвращали.
Наталья Ивановна была уже не такой красивой, как вчера. Она до позднего вечера оставалась здесь в бюро, торопливо проверяя расчёты.
Порой казалось, что ошибка найдена, приходилось пересчитывать вновь и вновь, а в результате всё оказывалось правильно.
Расчёты и чертежи с завода выносить нельзя. Поэтому дома она до утра восстанавливала в памяти страницу за страницей. За окнами, сотрясая дом, по булыжной мостовой проносились грузовики. По потолку и стенам, подпрыгивая, бежали голубые полосы света.
Из угла комнаты доносилось дыхание спящего четырёхлетнего сынишки. Он сегодня заснул, обиженный тем, что мама пришла поздно и с ним не играла.
И как им, мужу и сыну, объяснить, что у всякого корабля есть такие понятия, как центр тяжести, центр величины и метацентрическая высота, характеризующие остойчивость?