--Папа, ты ничего не понимаешь!
--Алекс! - крикнул отец.
Кажется, я кусалась и пыталась разбить очки доктора Бентона... Когда предплечье кольнула острая игла шприца, я все еще пыталась выкрикивать:
--Мика со мной, я его люблю! Он не при чем...
А потом тьма сгустилась. Посмотрела на меня добрыми глазами нашего семейного доктора и я исчезла.
***
Я очнулся все в том же кресле, к которому меня пристегнули полицейские. Голова была пустой и гулкой, сердце колотилось, но временами страшно замирало, самое стыдное, что в брюках тоже было тесно, будто я не в участке нахожусь, а рядом с Каролинкой... Память вернулась следом. Лавиной - образы накладывались один на другой, скакали, смешивались: черная машина, которая едва не смела меня с тротуара возле трамвайной остановки, удары тяжелым ботинком, ругань, пластик браслетов на больших пальцах рук выкрученных за спину... Бронестекло "обезьянника", фру Свеннсон брезгливо кривящая ярко-накрашенный рот... И высокий парень в синем мундире военного флота - так похожий на Каролинку, только в глазах у него ненависть и смерть... Свет лампы в глаза, это кресло... Укол и собственный голос. Сейчас он хрипел из маленькой коробочки диктофона:
"Я подбил вездеход из подствольника.
Мы шли вдоль замусоренной набережной. От баррикад, сметенных королевскими танками в первые дни революции, почти ничего не осталось. Я хорошо помнил те дни - тогда всем казалось, что восставшие проиграли, а теперь... Теперь была война, - шестой месяц люди охотились друг за другом, копошась на растерзанном трупе погибшей Столицы.
Вот и сейчас мы - квартет вконец озверевших бывших людей, а ныне разведка четвертой отдельной мотострелковой роты дивизии имени Революции - устало топали вдоль разрушенных бомбежками домов. Брели, выискивая местечко для наших парней, которые сейчас выгружались с баржи в бывшем речном порту.
Джип выскочил неожиданно, откуда бы ему взяться здесь, в нашем глубоком тылу? Этот район зачищали штрафники, бывшие уголовники, - за три дня в округе не должно было остаться ничего живого. Аристократики отброшены далеко, сейчас они отчаянно сражались где-то в пригородах. И уж, конечно, здесь, на разбитой еще в начале революции набережной, их быть не могло, но... Вот он: угловатый, несущийся по обломкам навстречу нашей группке, раскрашенный бело-синими разводами камуфляжа вездеход Королевских ВС. Как во сне: катит по центру проспекта, будто призрак из прошлого. Преодолевая легкое обалдение, вскидываю автомат, благодаря неведомого мне изобретателя подствольных гранатометов. Сколько жизней спасли или отняли эти небольшие трубочки со спусковым крючком и предохранительной скобой... Щелчок. Вездеход несется юзом и втыкается в огромную бетонную плиту, отломанную взрывом авиабомбы от модерновой в недалеком прошлом высотки. Смотрю на эту картинку, ощущая себя деревенским дурачком на ярмарке - откуда здесь взяться аристократам, да еще на этом глупом вездеходике, он похоже даже не бронирован...