Я обогнул большую дыру, в последний раз повторив: «Проснись!» — и несильно ткнул его стрелой в плечо.
Человек дернулся, и шляпа слетела с его лица.
Я многое повидал в жизни — и все же отпрянул, едва не свалившись в дыру. Это было по настоящему жутко. Лицо, озаренное холодным светом луны, покрывала крупнозернистая, твердая на вид корка, глаза были неестественно темными. Содрогнувшись, будто испугавшись меня, человек приподнялся, вытянул руку, согнул ее в локте, повел в сторону, словно показывая мне на что-то, и судорожно махнул другой рукой. Он двигался рывками, как сломавшийся автомат.
Я попятился. Что, если он сейчас сядет, повернет ко мне лицо и попытается заговорить?
Человек глухо фыркнул, захрипел, и мурашки побежали у меня по спине. Его губы раздвинулись, натянулась сухая корка в углах рта, наружу высунулся распухший черный язык.
Незнакомец завыл.
В звуке этом не было ничего — ни боли, ни страдания, там не было даже равнодушия, просто вой, будто он передавал какой-то сигнал. Снизу откликнулась стая.
Голова его стала мотаться из стороны в сторону — все быстрее, быстрее. Руки заколотили по крыше. Вой стих. Человек дернулся еще несколько раз и замер.
Да что же это такое? Я видел тяжело раненных, умирающих, контуженых, бредящих, видел предсмертные судороги и кататонию, но это было что-то совсем другое. Незнакомец будто одержим бесом, который вселился в мертвое тело и пытается поднять его на ноги.
Переведя дух, я уже собрался отойти от неподвижного тела, когда мой взгляд упал на край рукояти под курткой. Какое-то оружие в кобуре на ремне… да и сам ремень интересно было бы осмотреть, там несколько кармашков, где может быть что-то любопытное.
Стук когтей о пол барака, шелест листьев, хруст веток и глухое фырканье доносились снизу — гибриды сновали вокруг дома, карауля меня. Некоторое время я раздумывал, потом осторожно протянул руку и коснулся широкой пряжки. Я ожидал, что человек вновь задергается, но он оставался неподвижен. Расстегнув пряжку, я потянул ремень на себя, постепенно вытаскивая его из-под куртки. Пришлось повозиться, тем более что я старался как можно меньше касаться одежды мертвеца, но в конце концов ремень оказался у меня, и я на четвереньках отполз подальше от тела.
Луна опустилась ниже и стала бледнее, у горизонта за кронами деревьев возникла едва различимая светлая полоска.
Когда я сел неподалеку от края крыши, вполоборота к незнакомцу, и расстегнул клапан кобуры, рычание и тявканье смолкли.
В наступившей тишине стал слышен щебет птицы в ветвях. Я вскочил, шагнув к краю, посмотрел вниз.