Вот поэтому я и стояла сейчас в дверях гостиной столичного дома Эйнхери, который обычно стоял пустующим, так как я отказывалась поселиться в этом архитектурном кошмаре, полном вульгарных ковров и развешанных по стенам орудиях убийства. Всё таки у моей семьи чудовищный вкус. Обычно пустой дом сейчас был заполнен громкими, шумными, бряцающими многочисленным оружием и скрипящими кожей людьми, моими многочисленными дядями и их женами, кузенами и кузинами, и лэрами, вступившими в нашу Семью - Эйнхери по духу. А посредине всего этого кошмара, неподвижный и величавый, в высоком кожаном кресле расположился мой дед, Рорик Эйнхери. Я не очень-то торопилась подойти к нему, затаившись в тени двери. Меня выдал мой кот, которого я взяла на руки, войдя в дом. Учуяв близкое присутствие Рорика, он сначала нетерпеливо завозился на руках, а потом и истошно замяукал, пытаясь обратить на него всё внимание. Дело в том, что мой кот всеми фибрами своей кошачьей души обожал моего деда, и пожалуй считал его свои истинным хозяином, а меня нечто вроде кошачьей прислуги, отданной ему для увеселения. Несколько десятков глаз обратили тут же обратили на меня свое внимание, а затем тягучий голос произнёс роковое для меня "Агнесса, я ждал тебя". Я вымученно улыбнулась и под пристальные взгляды приблизилась к своему деду, и наклонившись к креслу, позволила деду потрепать себя по макушке. И пожалуй этот жест, который он позволял себе только когда был особенно благодушен, меня удивил. Объясню почему.
Отношения у нас с дедом были странные. В детстве обожала его безумно, вплоть до преклонения, лет до пяти таскалась за ним повсюду как привязанная. Да и он, детей никогда не баловавший своим вниманием и любовью, ко мне относился снисходительно, и даже можно сказать, нежно. Говорят, мы с ним очень похожи, с поправкой на возраст и пол - серые глаза с опущенными вниз уголками, что делает взгляд слегка грустным и тоскливым, брови в разлёт, высокие скулы, курносый нос и серебристо-русые вьющиеся волосы. Я к тому же старательно копировала его манеры - так же надменно щурила глаза и презрительно поджимала губы, училась так же высокомерно вздергивать подбородок и стремительно, резко двигаться. Люди, как известно, любят в других самих себя - так и мой дед, видя во мне своё отражение, надеялся что и характером я пойду в него - а был он серьезным, волевым и амбициозным человеком. Я же, слабохарактерная, вспыльчивая, ленивая, была с ним схожа только одним - вселенских размеров упрямством, что в конце концов привело к вполне ожидаемому итогу - к вечному, не прекращающемуся выяснению отношений, и не способности идти на уступки. Так вот - последний раз я видела Рорика, а было это года два назад, я вдрызг рассорилась со своим дедом и с тех пор и слышать о нем не могла. И поэтому я была удивлена столь тёплому приёму. В семье у нас не было принято открыто выражать свои чувства, поэтому даже если бы я и оставалась его любимой внучкой, как когда-то, я бы не кинулась ему на колени с криком "дедуля!", а он бы не стал называть меня "моя милая". Но вот это его похлопывание по моей макушке было определенно ласковым жестом, что привело меня в смятение. Поверьте мне, два года это не срок, чтобы мой дед забыл моё "плохое поведение".